Гендерные отношения в каменном веке: психофизиологические проблемы и их социальные следствия

(Опубликовано в журнале «Вестник Психофизиологии» №1 за 2017 г.)

Понятие «нужда» в условиях каменного века не имела экономического смысла. Природа была изобильна, население было очень редким. За исключением периодов глобальных катастроф, люди нужды не знали. Периоды благополучия длились десятки тысяч лет, во время которых люди могли развивать свои таланты. Об этом говорит первобытное искусство, многие шедевры которого невозможно превзойти. Об этом свидетельствует этнология: общины, которые к началу изучения древних обществ жили в состоянии первобытности, экономической нужды не знали. Реальной нуждой в первобытных общинах был дефицит женщин, которые умирали чаще, чем мужчины в силу физиологических причин. Именно этот дефицит стал причиной утверждения матриархата. Вторым социальным следствием стал этномитоз (деление древних общин по типу деления клеток). Это объясняет метастатический характер распространения древних культур.

Мы недооцениваем своих предков. Мы думаем, что их жизнь была трудной и тусклой, что они только и делали, что добывали еду с утра до ночи. На самом деле первобытные люди имели еды и тёплых одежд в избытке, природа давала им более, чем было необходимо. Нужда, как постоянная спутница бытия простого человека, пришла в мир вместе с разделением общества на классы, она до сих пор явление артефактное, а не естественное. Нужда создаётся людьми одновременно с богатством и является его оборотной стороной, как у монеты. Богатство одних людей создаётся трудом других, а для того, чтобы они трудились на богачей, надо ввергнуть их в нужду. В прошлом этот классовый барьер проходил внутри государств, сейчас, в основном, проходит между богатыми и бедными странами. В эпоху первобытного коммунизма люди нужды не знали, за исключением периодов глобальных природных катастроф. Но если сейчас в Землю врежется астероид или взорвётся супервулкан, что вызовет пылевую зиму продолжительностью в тысячу лет, — разве мы не окажемся в ужасающей нужде? Большинство человечества погибнет, невзирая на современные технологии. Даже скорее погибнет, потому что первобытные люди обладали навыками добывания пищи и огня там, где мы не увидим возможностей для выживания.

Глобальные катастрофы происходят крайне редко, периоды стабильности длятся десятки тысяч лет, поэтому первобытные люди имели много свободного времени для развития своих талантов и совершенствования мастерства, о чём свидетельствует первобытное искусство. Многие его памятники (например: мадленская пещерная живопись, африканская мелкая пластика, андроновские и трипольские орнаменты, резьба по кости народов Северной Евразии, керамические изделия южноамериканских индейцев) являются такими достижениями высокого искусства, которые в принципе невозможно превзойти при любом развитии культуры: у шедевров конкурентов не бывает. Общества, «застрявшие» на стадии первобытнообщинной формации, как правило, описываются этнологами 19-20 вв., как стабильные и не испытывающие нужды в питании и одежде. Причём, это касается не только общин, обитавших в природно-благоприятных условиях Океании или Латинской Америки, но также индейцев Аляски или эскимосов Гренландии, где условия обитания являются экстремально тяжёлыми для человека. Характерно, что этнологи никогда не взывали к богатому цивилизованному человечеству с призывами о гуманитарной помощи пребывающим в изоляции первобытным народам. Как правило, призывали «оставить их в покое».

В первобытных обществах в качестве постоянной, настоятельной нужды выявляется только одна: дефицит женщин. Человек — существо гиперсексуальное, что является его одним из знаковых отличий от ближайших эволюционных родственников, — антропоидов. Все человекообразные обезьяны являются существами гипосексуальными. Например, шимпанзе вступают в половой контакт с представителями противоположного пола один раз в три года без любовной игры, скорее нехотя, по воле инстинкта, чем по желанию, половой акт длится несколько секунд, после чего партнёры расходятся без эмоций [См.: 4, С.96]. Это тоже своего рода феномен, ибо у всех других млекопитающих имеет место быть и любовная игра и достаточно продолжительный период спаривания. Животные — собаки, коты, быковые и др. и др. — в смысле сексуальности занимают среднюю позицию, они нормально сексуальны, без предикатов «гипер» или «гипо». Секс, не связанный с продолжением рода, являющийся отдельной формой жизнедеятельности (основной критерий гиперсексуальности), у них отсутствует, но пролонгированное наслаждение, связанное с совокуплением и подготовкой к нему, у них есть. Существует сильная эмоциональная привязанность партнёров друг к другу в период течки (яркий пример, — тигры, медведи, собаки) и даже после неё (пример: быковые), существует эмоциональная пожизненная привязанность пар (например: волки, лебеди и др.). Ничего этого нет у человекообразных обезьян, у которых совершенно отсутствует эмоциональная связь половых партнёров друг с другом, эмоциональная связь бывает только между матерью и детьми. Обезьяны не знают половой любви, одного этого достаточно, чтобы усомниться в симиальной теории антропогенеза. Такое влюбчивое существо, как человек, не могло произойти от тех, кто любить не способен. Попытка объяснения филогенетических причин потрясающей разницы между гиперсексуальностью Homo sapiens и гипосексуальностью его ближайших эволюционных родственников предпринята мной в книге «Археология человека. Происхождение тела, разума, языка» [6, С. 76-78].

Филогенетическая сверхсексуальность человека едва не стала причиной полного самоуничтожения рода человеческого на Земле, а многие популяции, — большинство — погубила совершенно. В последние полвека найдено столько останков людей эпохи нижнего палеолита, что разнообразие видов потрясает. Большинство из них погибли без видимых причин, уже имея мышление и язык, фиксируемые по эндокранам. Их предки выжили среди хищников, не имея разума, который даёт решающее преимущество. Столкновения разных видов плейстоценовых сапиенсов не заметны, они даже не пересекались, настолько редким было население Земли. Но во многих местах от пещеры Чжоукоудянь в Китае до пещеры Маканспагат в Южной Африке находят кости людей разных видов, чьи черепа были пробиты камнями, а останки разбросаны. Остаётся предположить, что гоминиды уничтожили друг друга в состоянии сильного психологического стресса. Но что могло его вызвать, учитывая, что плейстоценовая эпоха вплоть до великого оледенения была благоприятна для людей? Наиболее вероятной причиной конфликтов является гиперсексуальность человека и связанные с ней психические перегрузки.

Разнополых подростков неудержимо тянет на физический контакт почти сразу после вступления в пубертатный период, т.е. в возрасте 13-15 лет. Противозачаточных средств в первобытности не существовало. Не было даже представления о том, чем чревато половое общение: беременностью. Человечество осознало непосредственную связь между общением мужчины с женщиной и рождением детей на удивление поздно. Нет никаких свидетельств, что эту связь чётко осознавали даже египтяне периода Древнего царства. Искренность веры в то, что фараоны рождаются от богов, не подлежит сомнению, а ведь это уже высокоразвитая цивилизация. Первое историческое свидетельство о том, что египтяне осознавали прямую причинную связь межполового общения с деторождением, — это реформы Аменхотепа IV. До него фараон почитался в качестве сына Амона-Ра, что и являлось источником его неограниченной власти. Неожиданно фараон по собственной инициативе отказался от права именоваться сыном Бога. То, во что непререкаемо верили египтяне периода Древнего царства, пошатнуло развитие науки, прежде всего медицины. В массовом сознании деторождение перестало быть делом божьим. Скорее всего, в обществе появились вольнодумцы, посмеивающиеся между собой над мифом о зачатии царицы от Амона-Ра, точно так же, как вольнодумцы посмеивались над мифом о непорочном зачатии Девы Марии даже в таких теократиях, как Государство Папы Римского или Российская империя. Поэтому, стоило конклаву жрецов объявить, что фараон не является сыном Амона (мол, им об этом каким-то образом поведали боги), — и фараон терял свою легитимность. То, во что не поверили бы в Древнем царстве, легко поверили бы в Новом царстве. Это и стало веской причиной для отказа от мифа о божественном физическом происхождении фараона, который — отказ — подкреплялся десакрализацией не только на словах и письменах, но и в искусстве. Фараон стал изображаться не условно-величественно, а в реалистическом стиле, со всеми своими физическими недостатками, а ведь Аменхотеп IV физически был довольно уродлив, будучи жертвой внутрисемейных инцестов. Появились портреты, где царь представал в окружении жены и детей, как обычный земной человек. Новый Бог, Атон, представал в качестве источника его священной власти, но уже в другом качестве: фараон под новым именем Эхнатон был объявлен не сыном Атона, а его воплощением. Солнечный диск (т.е. Атона) изображали с лучами-руками, благославляющими фараона. Речь идёт не о богопорождении, а о рукоположении, т.е. о том, что было всегда во всех монархиях («…не людским хотением, но Божьим соизволением царь есмь!»).

Первобытные люди всерьёз верили, что женщины рожают от тотемов и богов. Нам трудно поверить в это, а им, ничего не знавшим о клетках, ещё труднее было поверить, что причиной выхода на свет нового человека может быть некая капля. Проще было допустить вселение в женщину духа высшего начала, что отражено даже в библейском мифе о непорочном зачатии в качестве психологического атавизма. Это чётко зафиксировала этнография. Первобытные люди считали себя «сыновьями Большой Медведицы», «сыновьями Большого Бизона», «Сыновьями Красного попугая» и переубедить их в этом было невозможно.

Отсюда два социальных следствия: матриархат и этномитоз.

Каузальность и даже сама возможность первобытного матриархата до сих пор является загадкой. Дело в том, что мужчины в среднем примерно в двадцать раз сильнее женщин, поэтому психологически оправдать превалирование женского начала в обществе можно только тогда, когда речь идёт о высокоразвитых цивилизациях, в которых нет необходимости в массовом применении физической силы в целях выживания. В подобные периоды истории женское начало часто «берёт верх», например, в современной Европе. В первобытности основным добытчиком является обладатель физической силы, поэтому научное «оправдание» матриархата представляет собой известную историко-психологическую проблему. Здесь предлагается рассмотреть две причины, почему первобытный матриархат мог быть, должен был быть и, скорее всего, имел место быть.

Первая причина — физиологическая. Грозной реальностью была перспектива вырождения рода в связи с тем, что непрерывная беременность, начиная с пубертатного возраста, частые роды и выкидыши в антисанитарных условиях, приводили к ранней смертности женщин и к вырождению потомства. Женщины должны были получить возможность самостоятельно регулировать процессы любовных игр и продолжения рода, а эта возможность в условиях первобытности, когда государства не было, становилась реальностью только в условиях жёсткой женской диктатуры. Вся власть должна была быть сосредоточена в руках матриарха, которая, опираясь на собственный опыт, сама определяла время и место, назначала партнёров, сводила пары, а ослушников казнила или изгоняла. Мужчины должны были согласиться на это регулирование, потому что в противном случае они рисковали остаться без женщин вообще. Жёсткость матриархального диктата подтверждает следующий объективный факт. «…В эпоху верхнего палеолита происходит увеличение средней продолжительности жизни вне зависимости от пола, — пишет известный специалист по палеодемографии А.Бужилова, основываясь на данных по палеолиту России, — Последнее обстоятельство важно подчеркнуть, поскольку в каменном веке, как и в более поздние эпохи, разрыв в средней продолжительности жизни мужчин и женщин достигает 4-6 лет» [1, С.17]. Это представляется странным относительно «более поздних эпох». Где цивилизационный прогресс, спрашивается? Нет его в истории рода человеческого. Разрыв в средней продолжительности жизни в Древнем Риме в пользу мужчин был огромный: 6 лет. Это при том, что Рим вёл почти непрерывные войны, где гибли молодые мужчины. Это при том, что социально женщины были уравнены с мужчинами, имели право на развод и долю имущества при разводе. Далее изложу ещё более шокирующий факт: в следующий раз средняя продолжительность жизни полов уравняется только в Европе спустя триста столетий после верхнего палеолита Русской равнины: в 20-х годах 20 века! На Русской равнине этого социального прогресса общество добилось на триста веков раньше, чем в Европе!

В Европе это стало возможно в связи с успехами агрессивного феминизма, когда женщины оказались уравнены в правах с мужчинами не только социально, но и физиологически. До этого даже строгая моногамия, когда женщина была защищена от домогательств всех мужчин, кроме одного, не спасала их жизни. Даже аристократки, не говоря о простолюдинках, рожали почти ежегодно и умирали, как правило, вследствие очередной беременности. В настоящее время развитые государства буквально драконовски надзирают за тем, чтобы женщина имела право отказа в любой момент. Мужчину могут выгнать из его дома и даже посадить в тюрьму за половой контакт с женой, даже если изначально было по согласию. При этом достаточно одной жалобы от женщины на то, что она «испытывала дискомфорт», в подобных делах действует правило презумпции виновности мужчины. Современное общество ради гендерного равенства пошло на утверждение возмутительного неравенства полов. Более того, на вопиющее попрание основного закона права: презумпции невиновности, обрушивая на мужчин всю карательную мощь государств.

Какова же должна была быть карательная мощь матриархов для того, чтобы обеспечить тот феномен, который наблюдается в верхнем палеолите? Без регулярно применяемой карающей десницы «зверя гиперсексуальности», подстёгиваемого гормонами, в клетку не запрёшь. Палеолитические матриархи добились даже большего, чем современные государства, если сумели уравнять продолжительность жизни женщин и мужчин, потому что ни гинекологов, ни противозачаточных средств не существовало. Скорее всего, для казни похотливого мужчины тогда было достаточно даже не жалобы какой-нибудь девы, а одного лишь подозрения или нескромного взгляда, — подобно тому, как в иных шариатских странах мужчин хватают за один нескромный взгляд на женщину на улице.

Только опытная женщина, хорошо знающая женский организм, могла выполнять роль социального регулятора гендерных отношений, но возникает вопрос, каким образом могла утвердиться в роли верховного предводителя матриарх, учитывая физическое преимущество мужчин?

Здесь в силу вступает сакральный фактор. Факт деторождения сам по себе закреплял за женщинами психологическое преимущество, вызывал их сакрализацию в атмосфере первобытного тотемизма. Если они рожают от тотема, следовательно, они с ним регулярно общаются, а мужчинам это не дано! Можно предположить, что именно в силу такого восприятия на петроглифах периода неолита и ранней бронзы, когда начался процесс перехода от матриархата к патриархату, назойливо повторяется сюжет совокупления мужчин с тотемными зверями. Психология восприятия на протяжении тысячелетий сформировала стереотип: превосходство обеспечивает совокупление с тотемом, и мужчины использовали эту психологию в целях «гендерной революции», которая стала составной частью т.н. «неолитической революции» вообще. С тем же, видимо, связано и другое до сих пор требующее логического истолкования явление: сибирский шаман, прежде чем вступить в общение с духами, старался преобразиться в женщину. Он завивал косички, переодевался в женское платье, менял голос до фальцета, совершал типичные «соблазняющие» женские телодвижения, приманивая духов.

Именно это психологическое преимущество — непосредственная связь с тотемом — и позволило женщинам подчинить мужчин в эпоху палеолита. Отсюда сакрально-эротические женские статуэтки («палеолитические венеры»), эти первые свидетельства аксиосферы культуры, которая возникает одновременно с культом женского начала. Не случайно во всех почти индоевропейских языках, корень «дев — дэв — див» служит для обозначения сакральных сущностей. В русском языке, наряду с сакральным значением «диво», данный корень сохранил своё исконное значение «дева», что доказывает исключительную древность тех корней, из которых вышел русский язык. В настоящее время большинство археологов признают факт, что праиндоевропейская общность сформировалась на пространстве от Днепра до Южного Урала, спор идёт только о культурах: днепро-донецкой эпохи неолита, среднестоговской эпохи энеолита, древнеямной и синташтинской эпохи ранней бронзы. Дева, женщина, — это Бог. Иначе не может быть, ибо она рожает от высшего начала, будучи, по сути дела, на равных с ним.

Теперь о втором следствии человеческой гиперсексуальности: этномитозе. Это понятие является нововведением, впервые прозвучавшем в 2013 г. [7, С.300].

«Женского элемента», как по природе вещей, так и в связи с вводимыми жёсткими ограничениями, мужчинам, которые в те времена все были молоды и гиперсексуальны, катастрофически не хватало. От излишнего «мужского элемента» необходимо было избавляться. Позже, уже во времена варварства, т.е. спустя десятки тысяч лет от периода верхнего палеолита, родилось выражение «священная весна», когда группы юношей уходили из поселений навсегда на поиски жён, которых надо было у кого-то отобрать, подобно тому, как римляне похитили сабинянок, и новых земель. Историки, исследующие период раннего Рима обходят стороной вопрос: кто они были, первые римляне? Что это за группа агрессивных молодых людей без женщин и родителей? Как будто это такой нормальный европейский порядок вещей: прибыли неизвестно откуда вооружённые молодые люди, поселились на холме среди тибрских болот, первое время вели себя тихо, а потом неожиданно напали на местных, сабинян, похитили их женщин, — и с этого события началась римская история, а от сабинян осталось только название. Удивляет, почему подобные явления, бывшие, кстати сказать, не единичными в мировой истории, до сих пор системно не осмысливались?

На примере трипольской культуры эпохи энеолита прослеживается разительная смена мужского контингента: вместо крупных мужчин неолитической буго-днестровской культуры появились невысокие мужчины с носами, настолько выступающими, что это исторический рекорд. Женщины некоторое время оставались прежними, поэтому в могильниках наблюдается гендерная аномалия: женщины гораздо крупнее мужчин и принадлежат к другому, северному европеоидному расовому типу. От этого союза пошли дальнейшие популяции, тогда как мужская гаплогруппа людей буго-днестровской культуры, предшественников трипольцев, в современном мире почти не встречается. Смена произошла в историческом времени мгновенно, только поэтому и удалось зафиксировать эту гендерную аномалию по погребениям [3, С.239-241]. Если бы мужчины иного расового типа, кавкассионного, внедрялись постепенно, данная аномалия оказалась бы сглажена. Чем можно объяснить данный факт, как не организованным нападением группы молодых маргиналов из какой-то другой культуры? Археологически путь прослежен: это были выходцы из Малой Азии, которые пришли на правобережную Украину через Балканы. При этом напавшие маргиналы быстро уничтожили всех трипольских мужчин, включая младенцев, а женщин и девочек пощадили, потому что это и была их главная добыча.

«Священные вёсны» непременно должны были быть и в древнем каменном веке, без них продолжительное существование первобытного рода было невозможно физически. Матриарх выбирала, кто может остаться, прочие юноши должны были уйти в неизвестность. Разумеется, она выбирала таких, с кем имела минимум дисциплинарных проблем. Уходили самые буйные и гиперсексуальные, не способные удерживать свой пыл в рамках, очерченных обществом. Многолюдные стоянки на мамонтовых кладбищах Русской равнины стали рассадниками первой аксиосферной культуры по всей Евразии [См.: 8]. Отсюда вышли западноевропейские ориньяк, солютре и мадлен [См.: 9]. Отсюда вышли культуры насельников восточносибирских палеолитических стоянок Афонтова гора, Мальта и Буреть, чьё сходство с палеолитом Русской равнины отмечают археологи при том, что хронология — в пользу большей древности стоянок Русской равнины. Так, говоря о каменной индустрии сибирских стоянок, археолог Н.Ф.Лисицын пишет: «…Истоки её надо искать на Русской равнине» [5, С.13]. Разумеется, антропологически имеют место быть различия, кое-где обитали местные люди, но в том, что при смешивании аксиосферный импульс выходцев с Русской равнины играл определяющую культурогенетическую роль, сомневаться не приходится.

Этот регулируемый процесс изгойства и называется этномитозом. Название дано по аналогии с делением клеток. Именно этномитоз, а не какие-то локальные катаклизмы обеспечил расселение людей по планете. Большинство этнологов, включая Л.Гумилёва, в качестве обоснования миграций, как правило, ищут какой-нибудь катаклизм и «бутылочное горлышко популяций», предполагая массовую миграцию родами и племенами по причине неких природных катастроф. Разумеется, иногда происходили и такие «тектонические» подвижки в этнической истории, но гораздо реже. Чаще люди активно расселяются именно тогда, когда жизнь хороша, когда рождается много детей, из которых сыто вырастают здоровые и гиперактивные молодые люди в избыточном количестве, которые, если не уйдут, взорвут общество изнутри, потому что от хорошей жизни в них кипит тестостерон и клокочет адреналин. Вспомним, что Америка была завоёвана «вторыми сыновьями» испанцев и португальцев, чья наглость, смелость, бесшабашность одновременно возмущают и восхищают.

Миграции родами, вместе с женщинами и детьми была невозможна в верхнем палеолите ещё и по следующей причине, которая тоже до сих пор даже не обсуждалась: хищники мамонтовой фауны были несоразмерны человеку. Гигантский медведь, именуемый «пещерным», в пещерах только спал, а охотился повсюду. Пещерный лев контролировал свою охотничью территорию. При схватке с превосходящим по размеру хищником у человека есть только один шанс: нанести зверю смертельное ранение сразу, в самом начале схватки. Только поэтому сильный мужчина мог выходить один на один с бурым медведем, вооружённый рогатиной, была такая русская забава. Но если медведь ломал рогатину до того, как она была дожата до поражения жизненно важных органов, участь охотника была предрешена. Гигантскому медведю или льву подобное ранение нанести было невозможно, раненый разъярённый зверь однозначно поубивал бы всех членов рода, в первую очередь женщин, которые всегда были беременны и окружены детьми и поэтому малоподвижны. Даже на белого медведя люди не ходили с холодным оружием, потому что он примерно на треть крупнее бурого. Этого достаточно, чтобы рогатина оказалась бесполезной палкой. Хищники мамонтовой фауны были крупнее белого медведя.

С другой стороны, распространение аксиосферных культур в верхнем палеолите происходило, объяснить это можно только миграцией, потому что культура по воздуху не передаётся. Единственный ответ: этномитоз, т.е. походы молодых маргиналов, тоже не имевших стопроцентный шанс пробраться через охотничьи территории огромных хищников, но это был значительный шанс: они были ловки, сильны и свободны, у них не было обязательств по защите малоподвижных и слабых.

Предлагаемая концепция этномитоза объясняет многие непонятные даже на современном уровне теоретической археологии явления. В палеолите (и не только, во все первобытные времена) наблюдается картина непонятного воспроизводства культур, находящихся за тысячи километров от материнских, без заметных следов массовых миграций. Разумеется, с корректировками, модификациями, но связь несомненна. Высокоразвитая культура верхнего палеолита возникает в Западной Европе как бы неоткуда, без связи с местным средним палеолитом. Ещё более загадочен процесс заселения Южной Сибири. Самые древние стоянки оставили существа, которые не принадлежат к виду Homo sapiens sapiens, например, насельники Денисовой пещеры. Вопрос об их видовой принадлежности и роли в антропогенезе является дискуссионным, но местное население эпохи мустье (денисовцы и неандертальцы) почти не оставило своих генов в более поздних насельниках, культура верхнего палеолита Сибири тоже не «вырастает» из местного мустье.

Между Русской равниной и южносибирскими стоянками той эпохи огромное пространство, но иного объяснения, кроме аксиосферного импульса с запада, феномен южносибирского верхнего палеолита не имеет, явившись сразу в развитом виде.

Если бы люди распространялись целыми родовыми общинами, с женщинами и детьми, процесс был бы медленный, поэтапный и чреватый большим количеством достаточно стабильных стоянок: пришли, закрепились, прожили несколько поколений, оставив культурный слой, потом кто-то переселился ещё на десяток вёрст, и так далее. Но этого не прослеживается: культурный слой эпохи палеолита — великая редкость. В то же время, отдельные верхнепалеолитические местонахождения редкостью не являются. В каждом почти регионе отдельные артефакты — отщепы, наконечники дротиков, нуклеусы, — находятся часто, но без привязки к каким-либо местным стоянкам, имеющим палеолитический культурный слой: в чистом поле, в лесу, в болоте. Каждый раз они вызывают вопросы, ибо стоянок поблизости нет, каково происхождение данных артефактов, чья принадлежность эпохе верхнего палеолита не вызывает сомнений по типологии? Получается, что культура распространялась метастатически, подобно раковой опухоли: очаг в одном органе, а метастазы в других, расположенных далеко от первичного очага. «Клетками», переносившими аксиосферный импульс, являлись небольшие группы искателей приключений, изгнанных из материнских общин, или ушедших добровольно ввиду того, что не имели перспектив на родине. Лишние молодые люди, нонконформисты и драчуны, которым терять было нечего. Они шли до тех пор, пока не погибали, или не находили (т.е. отбивали) у кого-нибудь женщин, чтобы основать новую стоянку, новую общину. Свободные и отчаянные в своём порыве, они могли преодолевать тысячи километров, могли дойти из Костёнок, что под Воронежем, до Франции и до Южной Сибири. Расшифровка генома человека кроманьоидного облика со стоянки Костёнки XIV (Маркина гора, 36-38 тыс.

лет назад) показала его родство «с вариантами, распространенными на юге Европы, в частности в Италии» [2]. Кроме того, оказалось, что «мужчина с Маркиной горы генетически похож на верхнепалеолитического ребёнка из стоянки Мальта под Иркутском, чей геном расшифровали совсем недавно» (там же). Далеко продвигалась отчаянная молодёжь из первичного очага формирования аксиосферы.

Интересно, что на финальных стадиях палеолит Сибири и Западной Европы ярче, великолепней, чем палеолит Русской равнины соответствующего периода. Это объяснимо. Уходившие с Русской равнины на поиски новой жизни нонконформисты уносили в себе многообещающий генофонд. Творцы, — художники, изобретатели, покорители новых земель, — всегда являются нонконформистами. Мальтинские женские статуэтки гораздо эстетичней костёнковских толстух. Мадленское пещерное искусство представляет собой череду шедевров, которые невозможно превзойти ни при каком развитии культуры. Это то, выше чего никто нигде никогда ничего не создаст. Палеолит Русской равнины ничего подобного не дал. Всё, что мы знаем, имеет великое историческое значение, но художественная значимость близка нулю. Новый культурный подъём на Русской равнине начнётся в мезолите и будет вызван вызовами того времени.

Литература

  1. Бужилова А.П. Homo sapiens. История болезни.- М.: Языки славянской культуры, 2005
  2. Дробышевский С. «Европейский папуас», или «Человек мира»: мужчина с Маркиной горы // Природа, 2015, №2
  3. Круц С. Антропологический состав населения трипольской культуры // Трипольская культура на Украине. Киев, 2008
  4. Линдблад Я. Человек: ты, я и первозданный. М.: Прогресс, 1991
  5. Лисицын Н.Ф. К вопросу о начальном этапе позднего палеолита Сибири // Российская археология, №1, 1995
  6. Тен В.В. Археология человека. Происхождение тела, разума, языка». СПб.: Атомпроф — Кирьянов, 2011
  7. Тен В.В. Народы и расы. Происхождение. СПб.: Инсайт, 2013
  8. Тен В.В. Психологические обстоятельства и археологическая ситуация первичного культурогенеза // Вестник психофизиологии, 2015, №3
  9. Hoffecker,J.F. et al. From the Bay of Naples to the River Don: the Campanian Ignimbrite eruption and the Middle to Upper Paleolitic translition in eastern Europe. — Journal of Human Evolution №55, P.858, 2008
Запись опубликована в рубрике Статьи, Этногенез с метками , , , , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

2 комментария на «Гендерные отношения в каменном веке: психофизиологические проблемы и их социальные следствия»

  1. Василий говорит:

    «Человечество осознало непосредственную связь между общением мужчины с женщиной и рождением детей на удивление поздно. »
    Не спора ради, а в порядке дополнения рекомендую в этой связи обратить внимание на известную биографическую книгу Эрнеста Риттера «Зулус Чака». Вождь зулусов, как следует из его жизнеописания, появился на свет в результате того, что его молодые родители, не состоявшие в брачных отношениях, слишком увлеклись некоей «сексуальной игрой» и забыли о необходимых предосторожностях, за что потом осуждались близкими. Автор утверждает, что в культуре зулусов половые отношения были весьма развиты и имели множество форм, не приводящих к зачатию, из чего вытекает, что о связи зачатия с соответствующим актом они были, как минимум, осведомлены. Конечно, это все же 18-19 век, хотя и дикие племена Африки. Но, мне кажется, изобилие времени у древних людей, сравнительно высокий уровень материальной культуры, а также неолитические астрофизические лаборатории типа Стоунхенджа дают основание говорить, что древние люди были достаточно наблюдательны и поэтому могли (должны) были осознавать эту связь. Можно допустить у них, конечно, непрерывный гиперсексуальный промискуитет на фоне низкой фертильности женщин, из-за которого связь между зачатием и половым актом могла размыться 🙂 но не думаю.

  2. Василий говорит:

    Теория этномитоза привлекательна тем, что объясняет одновременно много разных проблем и феноменов, однако у лично меня мало знаний, чтобы судить об этом уверенно, поэтому позволю себе пару дилетантских вопросов.
    1) Как Вы считаете, этномитоз мог быть причиной различий мужского и женского коммуникативного поведения? Есть искушение объяснить это долгой историей практически раздельного формирования женского и мужского психотипов в форме двух подмножеств, периодически поддерживающих между собой отношения для продолжения рода, однако при этом мало коммуницирующих друг с другом. Сюда же «мужские дома» из этнографии и археологии. Логично полагать, что пришельцы из далеких краев, истребившие мужчин племени и захватившие их жен, оставались ближе друг к другу, чем к покоренным женщинам. И так, получается, из поколения в поколение. Отсюда различие между «крепкой и верной мужской дружбой» и «шаткой и изменчивой женской любовью», и многие другие нюансы из этой же сферы.
    2) подходит ли этномитоз как практика изгнания «пассионариев» для объяснения цикличности археологических культур, имеющих ранний, развитой и поздний (финальный) этапы, где пик мастерства приходится на развитой, а поздний этап — всегда деградация?
    Спасибо!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *