Введение в т.IV «Историко-этимологического словаря»

Критические заметки

Дьявол, как известно, — в мелочах. Вот начало одной из статей Фасмера: «жид (уничиж., обычно евре́й), жидо́вка, укр. жид, блр. жыд, др.-русск. жидъ, жидинъ, жидовинъ (Остром., Минея 1097г. и др.), ст.-слав. жидовинъ (Клоц., Еuсh. Sin., Супр., Мар.)…». На взгляд наивного читателя, ничего странного. На взгляд искушённого, – падение кометы. Дело в том, что здесь Фасмер относит Остромирово евангелие к «древнерусским» памятникам, чётко отделяя от старославянских. Это самая древняя (из сохранившихся) рукопись, созданная на Руси, не уступающая по древности самым старым старославянским. Фасмер почти всюду подсовывает в качестве базы русского языка не древнерусский, а иностранный старославянский, как бы не понимая разницу, о чём я уже писал, как о главном недостатке его словаря (см. Т.3,С.34-36). Этимология русских слов, кроме, возможно, новых заимствований, должна начинаться с обращения к древнерусскому словарю, а потом уже всё остальное. (Впрочем, в новых заимствованиях из европейских языков частенько можно обнаружить славянский корень, обратившись к древнерусскому словарю, см. напр. вымпел, гараж). Любой иной подход антинаучен. По данному признаку словарь Фасмера, безусловно, антинаучен. При этом иногда Фасмер вынужденно выдаёт себя, а именно, что понимает разницу. Уверен, что в статье жид он хотел подчеркнуть, что ещё древние русские называли евреев «жидами», что данный оскорбительный этноним не с Балкан пришёл, — и поэтому назвал Остромирово евангелие «древнерусским». А когда речь о жито, например (и повсюду), – то Остромирово евангелие уже «старославянская» рукопись.

Ещё один интересный момент: Фасмер категорически отрицает версию, будто слово жид заимствовано из немецкого. Учитывая его германофильскую тенденцию, это странно. Видимо, дело в слове: уж очень хочется русских запачкать антисемитизмом, заняв позицию «немцы не при чём». Самое интересное здесь – основание отрицания данной версии. Оно по-своему невероятно, тоже сродни падению кометы: «Поскольку это название было достоверно известно славянам в IХ в., предположение о заимств. из нем. Jüd, испытавшем влияние русск. ждать (см. Брандт), не приходится принимать в расчет». Прекрасно знает Фасмер, что немецкого языка до 16в. не было и даже не предполагалось, что он начал быть с перевода Лютером Библии на древне-верхненемецкий язык в 1525г. Однако это не мешает Фасмеру выводить русские древние слова «из нем.», невзирая на хронологию, особенно когда речь о культурологических терминах, см. напр. двор II, броня, гигант, глядеть… Всё не перечесть, подобные невероятные по хронологии версии исчисляются сотнями.

Фальшмахер он и есть фальшмахер: основная задача «махерить» против русских, как титульного народа единственной великой славянской державы, на протяжении сотен лет выдерживающей культурный и военный натиск коллективного Запада на славян. Без героического сопротивления русских (разумеется, в широком смысле, включая живших и живущих вне меняющихся границ государства Россия) все славяне-«братушки» уже давно утратили бы своё славянство. Не было бы ни чехов, ни поляков, ни сербов, ни болгар, или остались бы одни названия; без языка, без культуры. Все уже давно были бы онемечены, ороманены, отуречины. В настоящее время они все «обанглосаксониваются», не осознавая последствий. Применяя т.н. «культуру отмены» к русским, они в перспективе отменяют себя, как славян, как народ, выработавший особую цивилизацию, имеющий ядро в себе самом, соглашаются на жалкую роль периферии, захолустья другого «ядерного человечества».

В России употребление слова жид было официально запрещено уже в 18в., благодаря Потёмкину, который убедил Екатерину II по пути в Новороссию принять в Шклове представителя местных евреев. Он пожаловался на оскорбительное «жиды», попросил запретить это название применительно к своему народу. Императрица не замедлила это сделать указом. Кстати, рядом с ней тогда был австрийский император Иосиф II. Этот немец отнюдь не последовал примеру русской императрицы, тоже немки, но обрусевшей. Каково в свете данного исторического факта украинским евреям смотреть, как сносятся памятники Екатерине и Потёмкину? Исключение оскорбительного «жид» вне официоза происходило в течение 19в. усилиями образованного класса России. В сер. 19в. в русской прессе слово «жид» уже не встречается. (Личное наблюдение; перечитал сотни старых газет в РНБ в ходе работы над книгой о Пушкине). Это касается всего пространства империи, включая Польшу. После обретения независимости поляки, избавляясь от «колониального наследия в языке», возвратили исконное «жид». В западно-славянских языках жид — официальное название этноса, несмотря на протесты евреев, в т.ч. в литературе. В одном из московских журналов в 90-е годы был опубликован очерк еврея, перебравшегося из Ленинграда в Прагу. Он уехал из России, чтобы не слышать шепоток «жид» за спиной, — и был шокирован тем, что в Чехии это официальное название его национальности. На новой «толерантной» родине его называют «жидом» в глаза, вписали в документы. Боюсь, что украинские евреи тоже доживут до того, что, борясь с «колониальным наследием в языке», с наследием Екатерины II, Потёмкина, Советской власти, укронацисты заменят слово еврей на жид. Кстати – вот ещё одна провокация Фасмера: в словаре, изданном в 1958г. он пишет: «укр. жид, блр. жыд». Нет этого слова в общеупотребимых украинском и белорусском языках, равно как в русском. Нет в литературном языке и в публичном пространстве нет. Паспорта в республиках СССР были двуязычны, в них указывалась национальность. Ни одному еврею не вписали жид или жыд. Фасмер подло приписывает украинскому и белорусскому народам слово быдловского лексикона, применимое только маргиналами в качестве оскорбляющего национальное достоинство ругательства. Применимое крайне редко, гораздо реже, чем самые непристойные матерные слова. Люди понимают, даже будучи в гневе, что это «слишком», «перебор». При Советской власти называть евреев «жидами» было запрещено ещё строже, чем при царской. За подобное оскорбление можно было получить срок по статье «разжигание межнациональной розни», даже если слово произносилось непублично (например, срывалось с уст при разборке в коммунальной квартире). Как бы Зеленскому, его подельникам из «квартала 95», банды «слуг народа» не напороться на то, что они попытались возглавить, особенно ввиду стараний сдать Украину Польше. Значительную часть этой «новой украинской элиты», как ни странно, составляют те, кого в Польше официально именуют «жиды». (См. жид).

Словарь Фасмера не только антинаучен по существу, но и ненаучен по аппаратным признакам. Признаком научного дискурса является точность ссылок и цитат. Ссылки Фасмера на авторов очень часто не сопровождаются указанием не только страниц, но даже названий. Например: «Каменский», «Мельников», «Чехов», «Шолохов и др.» – и всё, ищи слово в собраниях сочинений «имярек и др.». Ещё более маргинальным явлением является отсутствие конкретных постраничных ссылок на изданные рукописи. (См. напр. выше). В связи с этим его ссылки не вызывают доверия и требуют тщательной сверки, которая порой оказывается разоблачительной. Например, «ст.-слав. зѧбѫ «мерзну», которое приводит Фасмер, не удалось найти в самом полном 4-томном ССЯ (см. зя́бнуть). Это далеко не единственный случай, просто до сих пор я их не отмечал, наивно полагая, что уж в таком важном деле академический учёный должен соблюдать «профессион де фуа».

Словарь Фасмера в значительной степени не этимологический вовсе. По большей части он не знает происхождение русского слова. Пишет «неясно», «темно», «непонятно» или приводит аналоги, выписанные из сравнительных словарей. Невозможно считать этимологией следующий текст: «зы́ба́ть, зы́блю «качать», зы́бка «колыбель», укр. зиба́ти, блр. зыба́ць, др.-русск. зыбь «зыбкое место, трясина», зыбежь «смятение, восстание». || Сравнение с алб. djep, djере «колыбель» (Г.Майер) совершенно ненадежно в фонетическом отношении». Так Фасмер «объяснил» происхождение русского слова зыбь. Мол, сравнение с албанским djep ненадёжно, и – отстаньте от меня. Великий учёный, член-корреспондент АН СССР, «выдал на гора́» итог своей работы; если б шахтёры так выдавали, — пустую породу вместо угля, — все домны потухли бы. Вынес кузбасский горняк кусок породы наверх, сообщил: этот камень не из Албании и давайте мне звание членкорра, потому что я доказал, что умный. Пустые статьи Фасмера по большей части — об исконных словах с древними корнями, т.е. о словах основного фонда. Содержание бывает, когда Фасмеру удаётся подвесить русское слово на иностранный крюк, в прочих ситуациях (за редким исключением) пустота на пустоте пустотой погоняет.

Например, о существительном знать Фасмер пишет: «укр. знать, сюда же инфинитив знать. Ср. греч. γνῶσις «познание», др.-инд. prájñātiṣ — то же, д.-в.-н. ur-knāt «agnitio», лат. nōtiō; см. Бругман, Вальде — Гофм., Либерт, Торп. [Иначе см. Матл]». Это компаративистика на уровне 19в., а не этимология. Примечательно, что ни одно из приведённых неславянских слов не имеет этимологического отношения к русскому знать. Существительное знать, в отличие от «элита», никогда не используется космополитично. Бывает «русская», «английская», «польская» и др. знать. Выражение «мировая знать» суть оксюморон, в отличие от «мировая элита». В разных языках это понятие образовано на сугубых базах, а не общей индоевропейской (ср. напр., аристократия, нобилитет, патриции, брахманы, старшины, гранды, пэры, лорды, магнаты и знать). Древний источник русского слова – выражение «знатьливыи мужи», т.е. мужи, имеющие доступ к закрытой информации, близкие к высшей власти (Введение к ПВЛ; Срезневский, I,993). Отсюда обобщающее знать, — из прилагательного, а не из «инфинитива знать». Вместо того, чтобы заглянуть в древнерусский словарь, академик Фальшмахер, согласно своей «методе», начал вертеть головой во все стороны света, не нашёл из какой иностранщины вытащить знать и ограничился аналогиями, не связанными этимологически с русским словом. Подобных примеров читатель найдёт в словаре много. Это халтура, а не работа. Нетрудно, взяв несколько сравнительных словарей, выписывать из них слова без научного анализа и даже без мысли, зачем это надо. Какое отношение имеет древне-верхненемецкое ur-knāt к русскому знать? Значения «знать» у этого германского слова нет, фонетически ничего общего. Зачем? К чему?

Если исключить все халтурные статьи, от словаря Фасмера почти ничего не останется, а ведь для русских лингвистов это «их всё». К четвёртому тому я заметил странную особенность: если слово отсутствует в словаре Фасмера, то его, как правило, нет и в словарях русских авторов, работавших после Фасмера, даже если слово очень частотное и имеет примечательную этимологию, см. напр. знание. И наоборот: редкое слово будет в русских словарях, если оно есть у Фасмера, ибо есть за что зацепиться убогими мозгами, неспособными к самостоятельному мышлению (см. напр. золототысячник). Приятное исключение иногда составляет Черных, сравнительно ответственный и относительно независимый автор. Черных проявляет завидную компетентность, когда описывает новые заимствования (см. напр. зона, зонд). К сожалению, настолько увлекается этой сильной стороной своего творчества, что это сказывается на третировании исконных корней (см. напр. зрачок).

К сожалению, не могу положительно отозваться о работе Черныха со словами основного фонда с древними корнями. Здесь у него подход примитивный. Приводит аналогии (кстати, славянские аналогии в его словаре – самые подробные и эвристичные), а потом механически подвешивает на гипотетический «индоевропейский корень», который берёт, в большинстве случаев, в словаре Покорны. Покорны, работавший, как Фасмер, Гамельшег, Клюге-Гётце в фашистской Германии, получавший за свою «работу» стипендию из кассы НСДАП, доверия не заслуживает. Его реконструкции тенденциозны, будучи в общем тренде нацистской лингвистики. Кстати, накануне прихода Красной Армии он бежал из Берлина, причём, не к «союзникам», а дальше, — в Ирландию, которая в годы войны занимала позицию враждебного нейтралитета в отношении антигитлеровской коалиции. Ирландцы, у которых тогда ещё ненависть к Англии была свежа, убивали английских лётчиков, летавших бомбить немецкие корабли, если они оказывались на их территории. Чего мог бояться профессор-филолог, к тому же славянский еврей по происхождению? (О реконструкциях и.-е. корней см. Т.1,С.20-22, Т.2,С.55-60, Т.3,С.9-11).

Абсурд и халтура соперничают между собой на страницах словаря, представляющего собой, согласно Трубачёву, «инвариантную ценность». Фасмер пишет: «есмы́, др.-русск., ст.-слав. ѥсмъ и т.д.; окончание —мы под влиянием местоимения мы. Ср. корень еси́, есть, есмь». Маргинально увлёкся пустым созвучием (слепив ес— и –мы), что для него не редкость. Заодно представил в очередной раз славян недоумками, не разумеющими, что говорят, путающими единственное число с множественным, глагол с местоимением. Если где-то когда-то кто-то говорил есмы, то происхождение этой формы легко объяснимо без привлечения «местоимения мы». В древнерусском на равных употреблялись формы есми / есмь (Срезневский, I,833). Есмы прямо происходит от есми, местоимение мы здесь не при чём. Впрочем, само существование такой формы сомнительно. Фасмер не указывает источник, ссылается только на «др.-русск., ст.-слав. ѥсмъ и т.д.». Во-первых, не ѥсмъ, а ѥсмь, т.е. с мягким окончанием. Во-вторых, что означает фраза «ѥсмъ и так далее»? Куда далее? Откуда и зачем? Что за отсыл в «туманну даль»? С какой стороны ни взгляни, — бред; умеет «белокурый Макс» удивить галиматьёй. Лично я не нашёл в древнерусском, старославянском словарях форму есмы, нет её и в русских толковых словарях, включая Даля. Возможно, Фасмер услышал есмы из разбитого рта красноармейца в том концлагере, где «работал» над «академическим» словарём русского языка, выпытывая слова у пленных с подручными эсэсовцами? Интересно, как «истинный ариец Фасмер» (именно так, ибо приложил усилия для официального причисления себя к высшей расе, см. Т.3,С.43) произносил бы немецкие слова, оказавшись на месте красноармейца? (См. есмы (?), есмь, еси, есть).

Перед приходом Красной армии в Берлин Фасмер сбежал в Швецию (которая вела прокси-войну против СССР на стороне фашистской Германии), а потом вернулся в Западный Берлин. Его «Институт славистики» находился в Восточном Берлине. Почему этот «поклонник русской культуры и языка» бежал от русских? Как все, кто работал в концлагерях, невзирая на род занятий, Фасмер должен был быть привлечён к ответственности. На подконтрольных «союзникам» землях Германии нашли убежище многие отъявленные нацисты.

О том, что Фасмер не знал грамматику языка, словарь которого имел наглость составить, я уже писал (см. Т.2.,С.14-25). Грамотный человек не назвал бы слово зря «причастием». Необходимо отметить также плохую ориентацию Фасмера в языковой среде. Яркий пример – слово заноза. Фасмер пишет: «Укр. занíз, род. п. зано́зу «палка, продеваемая в воловьем ярме». Сюда же нож, вонзи́ть, -низáть; см. Миклошич, Преображенский». Неужели Преображенский и Фасмер запамятовали, словари какого языка составляют? Неужели в нач. 20в., тем более в сер. 20в. это частотное русское понятие ещё не было известно? Было: есть у Даля. Впрочем, для Преображенского неудивительно: в нач. 20в. понятия «украинский язык» не существовало. Академические лингвисты, включая украинских по происхождению (Потебня, например, работавший в Харькове), считали его «малороссийским говором русского языка». Объяснение, возможно, следующее. У Преображенского нет статьи заноза, он вставил «малороссийское» слово в статью –нзить как один из примеров производства от основы –нзить в славянских языках. Ссылка на Преображенского некорректна. Фасмер, неуверенный в языке, словарь которого составил, вырвал из статьи –нзить Преображенского один из примеров, вставил в свою статью заноза, выдав деталь воловьего ярма за основное русское значение слова заноза.

Он далеко не всегда знает, какое слово используется русскими массово, а какое викарно. В его словаре нет слова желту́ха, есть желница, желуница, хотя уже у Даля желтуха – основное общерусское название болезни. Слово жуткий он называет «тульским», хотя уже у Даля оно не диалектное, а общерусское. В одних случаях Фасмер пишет две статьи для одного слова, не видя общего корня (см. напр. жаба), в других – одну для двух разнокоренных слов. Слово еле́ц, имеющее несколько сочетанных значений, восходящих к общему, Фасмер разбил на елец I и елец II. Тем не менее, не сумел охватить все значения и не смог дать этимологию ни одному из двух этих слов. Обе статьи – голая компаративистика, а общий итог — «неясно». Фасмер не понял, что забор в значении «забор ч.-л.» (напр., крови) и забор «ограда» — слова разных корней, необходимы две отдельные статьи (см. забо́р I, забо́р II). Слово зодчий Фасмер произвёл «от зьдъ «каменная стена». Не было такого значения ни в каком языке. Откуда Фасмер взял значение «стена» можно только догадываться. Возможно, невнимательно читал Срезневского, который в конце статьи зьдъ «глина» приписал: «Ср. прусс. seidis «стена». Одно слово ёлзать Фасмер разбил на ёлзать I и ёлзать II – и ни одному слову не смог дать этимологию, обе статьи пустые. Нарицательный негатив елисе́й «льстец» Фасмер, нимало не смущаясь семантическим несоответствием, произвёл от имени собственного Елисей «Спаситель» (одно из эвфемических имён Христа). Это такая же глупая ошибка, как васька (мальчик-служка) от «Василий», гаврик от «Гаврила», дема, дёма от «Демьян». Удивляет маргинальное хватание профлингвиста за первое попавшееся внешнее созвучие. (См. ва́ська, га́врик, де́ма, елисе́й).

Мышление начинается с классификации и сериации. Способность к классификации и сериации – зачатки природной способности к мышлению, определяемые уже в детском саду. (См. Пиаже, Инельдер «Генезис элементарных логических структур», а также Тен, 2019, «Человек безумный…», С.66-102). На примере куста, к которому принадлежат два последних слова, я убедился, что у академика нашего Фасмера, когда он был мальчиком, к несчастью, не произошёл генезис элементарных логических структур. Он не способен к классификации и сериации. Он каждое производное слово стремится этимологизировать отдельно, возводя к индоевропейским базам, приводя соответствующие (и не очень) аналогии, ссылаясь на вырванные из контекста мнения других авторов. Все слова этого куста – елесить, елисей, елоза, елозить, ёлзать – он этимологизирует по отдельности. Это ещё полбеды. Он их ещё и разбивает и к каждому обрубку пытается либо приделать сугубый корень, либо расписывается в бессилии. В одной статье ёлзать = ёрзать, в другой эта связь отрицается. Елози́ть и ело́зить, согласно Фасмеру, два разных слова из разных источников. Прежде, чем садиться на словарь, академику Фальшмахеру следовало бы походить в советский детский садик, чтобы научиться думать хоть немного, благодаря педагогам и раздаточному материалу, тем цветным картинкам, по которым детей учат классификации и сериации, согласно методикам педучилищ; возможно, нашим девушкам удалось бы обучить даже Фасмера.

Разумеется, ело́зить, елози́ть, елеси́ть, ело́сить, е́лзать, ёлзать, елоза́, елисе́й и т.д. – это один куст общего корня, различные грамматические ветвления с семантическими оттенками. Происхождение следующее. Все русские люди знали слово елей и регулярно проходили через обряд елеопомазывания. Сакральные понятия неизменно оборачиваются в диалектическую противоположность, становясь элементами народной смеховой культуры. Народный вариант труднопроизносимого названия церковного действа елеопомазывания — елесить, елосить, елозить, елзать, буквально «мазать елеем». Само слово елей тоже приобрело негативный смысл («лить елей», — лживо льстить); елейный – вкрадчивый. Т.о., весь куст происходит от еле́й. Слово ёрзать – другого корня (см.). Это единственное на настоящий момент внятное объяснение, что не может не удивлять. Отечественные авторы, как заворожённые Фасмером, повторяют его бредовые аллюзии в этом и часто в других случаях. Когда Фасмер объявляет ель словом, «родственным галльск. odocos «бузина», а Трубачёв и другие авторы «Этимологического словаря славянских языков» делают вывод, будто древняя и.-е. основа была на –о, основанный на том, что в галльском есть слово odocos «бузина», — не знаю, о каком здравом уме может идти речь. Этимология слова ель во всех словарях – богатый материал для психиатрии, а не языкознания.

Типичной является ошибка перескакивания через этапы развития языка, когда производное далёкого порядка напрямую подтягивается к индоевропейским и праславянским базам, отчего происходит логическая ошибка подмены основания и, в результате, неверная этимология (см. напр. вереница). В словаре на буквы Е,Ё,Ж,З тоже много таких ошибок. Например, слово заимка. Фасмер пишет: «Из за и *jьmъka : jęti». Притягивание праславянского глагола яти, ети в данном случае нелепо, как натягивание медвежьей шкуры на модель в колготках. Тем более нелепо выдумывать нигде незасвидетельствованное *jьmъka, чтобы эту шкуру натянуть. Этимология академика Фальшмахера, на первый взгляд правильная, оказывается при простейшем анализе ахинеей, обусловленной филологическим формализмом узкого специалиста. На самом деле, слово заимка – это простое суффиксальное образование от заимать, глагола, употреблявшегося ещё в 19в. На этом этимология слова заимка должна заканчиваться. Далее – этимология глагола заимать, но это уже другой разговор. Данный глагол следует подводить под имать, иметь, а уже отсюда обращаться к праславянским и индоевропейским базам.

Филологический формализм является общим пороком этимологических исследований. Он порочен прежде всего тем, что порождает асемантичность. Язык – это знаковая система. Обязательной составляющей знака является значение. Во 2 пол. 20в. в качестве лингвистической ипостаси постмодернизма появилось такое явление, как «лингвистика без семантики»; появилась и реакция на него (См. Тен, 2011, «Происхождение языка», С.698-709; 520-564; здесь же теория языка, как знаковой системы, определение знака). В этимологии лингвистика без семантики прописалась давно. Авторы манипулируют фонемами и морфемами в отрыве от реальности, а когда сталкиваются с несоответствием своих версий «по понятиям», находят два выхода. Первый: «народ попутал». Что только русские не попутали по своей природной глупости, граничащей с сумасшествием! Перепутали понятия правый / левый и ошибочно назвали левый приток Днепра Десна, т.е. «правая». Слово верблюд появилось, потому что русские попутали это животное со слоном. Слово слон появилось, потому что русские попутали это животное со львом. Слово боров – потому что попутали свинью с коровой. Слово дуб – потому что попутали дуб с елью. Слово дыня – потому что попутали дыню с айвой. Слово голубь – потому что попутали вначале голубя с лебедем, а потом голубой цвет с жёлтым и т.д. и т.п. В словарях на буквы Е,Ё,Ж,З тоже много подобных «выводов». Слово енот появилось, потому что русские попутали енота с виверрой (!). Слово жаворонок – плод путаницы либо со скворцом, либо с вороной. Дятел желна́ назван так, потому что русские дальтоники вообще всё попутали в лесу: большого чёрного дятла с маленькой жёлтой иволгой, а потом жёлтое с чёрным. Само название жёлтый (цвет) – плод путаницы с «зелёный», а зелёный – результат путаницы с «жёлтый» (тут у них вообще порочный круг). Желудок русские перепутали с желчным пузырём. Слово жесть – плод неразличения железа и меди. О слове зола пишут: «…К той же основе, что и зеленый, но на иной ступени чередования. Буквально зола значит «серая». (Крылов). Если «серая», то почему «к той же основе, что и зелёный»? «Зола — продукт горения, имеющий черную окраску. Похожее слово встречается в литовском: zilas — «седой». (Семёнов). Это сажа чёрная, но не зола; «седой» и «чёрный» очень далеки друг от друга по цвету и по этимологии. Цыганенко, тот ещё добродей, пытается сентиментально оправдать народ: «В древности цвета различали слабо». Разве после этого не очевидно, что русские – генетические выродки, дурные и слепые от природы, которым не должно быть места на Земле, где живут умные немцы, англо-саксы и обслуживающие их филологи, многие из которых табуистически называются «русскими»? Не сомневаюсь, что если филолог пойдёт в лес, он спутает ворону с ёжиком, но зачем приписывать собственное невежество людям, которые жили в лесу, жили лесом, знали его с детства, потому что иначе они бы просто не могли выжить? И медь с железом не могли путать, и понятия правый – левый, и цвета, иначе просто не выжили бы, не создали б язык и ни один филолог не пошёл бы в лес, потому что не было бы такой профессии. Не слабо различали древние люди цвета, это филологи слабо различают, что уместно и умно, а что неуместно, глупо и — подло.

Если бы учёные-естествоиспытатели, не имея мозгов, чтобы объяснить свойства веществ и явления природы, отговаривались тем, что «природа всё попутала», и при этом претендовали на оплату своего «труда», на звания и премии, — как мы воспринимали бы таких учёных? Были бы они нужны обществу? Общей наукой о природе является естествознание. Лингвистика, изучающая естественные языки, – тоже своего рода естествознание; во всяком случае, естественнонаучные знания необходимы. Природа не ошибается. Народ, творящий язык, не ошибается. Ошибаются филологи в интерпретациях, на голубом глазу объясняя свою беспомощность не собственной умственной отсталостью и профессиональной недобросовестностью, а тем, что «народ-дурак всё попутал», — и ничего, диссертации на этом защищают, в профессора и академики выбиваются без проблем. Длинно, наукообразно, на полуиностранном дурнослэнге бредят про русский язык, на котором уже ни говорить, ни писать не умеют, абсолютное большинство статей и книг полны иноязычного сора, в «сухом остатке» невозможно выявить смысл, который можно было бы чётко сформулировать по-русски, – и этого достаточно для успешной карьеры «специалистов по русскому языку».

Второй распространённый способ отменить семантику – объявить слово «табуистическим». Покрутили фонемы и морфемы, слепили «и.-е.» корень, но смысла нет. Значение никак не подбирается. Есть выход: если не «народ попутал», то «табуизм». Табуизмы суть замены слов, ставших неприемлемыми в общем лексиконе, напр. замены матерных слов типа «песец» (сейчас уже табуизм в квадрате «полярная лиса»), «ёшкин кот», «едрён-батон», «хрен» и т.д.; социально «отменённых» типа «афроамериканец» вместо «негр»; специально отменённых, напр. «заболевание» вместо «рак», «ушёл» вместо «умер» у медиков; «стул» (в кабинете врача) и т.д. Это табуизмы цивилизационные. Первобытные люди не имели понятия, что есть мат и не-мат, чёрное называли чёрным, говно называли говном, а не стулом. Они использовали табуизмы преимущественно для того, чтобы обмануть злых духов. Отсюда множество синонимов для сакральных сущностей, практика тайных и открытых имён, зачастую табуистическое имя было намеренно «плохим». Не являются табуизмами ёж, жижка, зазноба, змея, знахарь, знобить, вопреки авторам этимологических словарей. Примеров ложных «табуизмов» много, кроме тех, что в данном томе. Чаще прочих злоупотребляет «табуизмами» Трубачёв, используя это понятие, как лёгкий выход из семантических проблем к месту и не к месту: находит фонетически подходящий корень, а если значение не соответствует, объявляет «табуизмом» и тем самым, по сути дела, «отменяет семантику».

Например, глагол знобить «лихорадить (от холода)» Трубачёв произвёл по созвучию «из *ĝno-bh- «родной, родственный» (от *ĝen- «рождаться») как табуистического названия». Некто настолько родной и близкий, что лихорадит от него (шутка). Неуместная шутка, потому что академик не это имел в виду. Он вообще ничего не имел в виду. Ровно никакой семантической связи нет, академик отменил её своей высочайшей волей. Лингвистика без семантики во всей красе. Разумеется, не убедил. Уже после Трубачёва Шанский пишет: «Происхождение неясно». Более, чем ясно: от гнобить с преобразованием г>з по тому же типу, как город > зород. Благодаря такому же чередованию, появились слова зима, знеть, зной (см.). В старину гнобить «мять, давить, изводить» и знобить были синонимами, но в Новое время значения разошлись, знобить специализировалось на ощущении холода. Можно сказать «меня гнобит холод», а можно просто «меня знобит». Сакраментальный вопрос: почему столь простая, внятная версия, которую даже оспорить невозможно, можно только априорно отрицать, не приходила никому в голову? Ответ простой, но шокирующий: сло́ва гнобить нет в этимологических словарях, кроме моего. «Узкие специалисты» по русскому языку игнорируют его, как будто нет такого слова в русском языке! Между тем, оно есть: общерусское (при этом весьма частотное от Выборга до Владивостока), общеславянское, с праславянскими и индоевропейскими корнями. Отдав ему честь в Т.3, я получил весомую «ответку»: возможность дать этимологию глаголу знобить, тогда как узкие специалисты «неясно» разводят руками. Не могли они выйти от знобить на глагол гнобить, ибо они такого слова якобы «не знают». На самом деле, знают все, слышали не раз, но оно для них слишком «простонародное», «уличное», у них свой, особый «русский язык», узкоспециальный, а настоящий русский язык они профессионально гнобят. Глагол гнобить корябает нежные ушки филологов в завиточках волосков. Они и глаголов жмать, жварить (см.) «не знают» и других, давно и часто употребимых русскими. Эти якобы русские люди никогда не парились в нажваренной баньке. Их никто не жварил берёзовым веником. Они заслуживают жалости.

Глаголов гнобить, жмать, жварить у Фасмера нет, немец мог их не знать. Лишённые немецких направляющих, наши слепые котята с профессорскими дипломами не знают, куда тыкнуться, что написать, – и ничего не пишут, хотя без гнобить невозможно объяснить не только знобить, но целый куст (напр., озноб, вначале *огнобъ; древние фамилии Ознобишин, Огнобишин). Без жмать невозможно объяснить жменя, жмот и ещё ряд слов вплоть до топонима Жмеринка. Жварить – невероятно многозначный и частотный глагол, выражающий любое действие по горячему делу: бить, драть, парить, поддавать жару, стрелять очередями, залпами и т.д. Жварят артисты, выдавая «шкварки», острые шутки, от которых люди краснеют. Жварит система залпового огня. Жварит огнемёт (именно жварит, другие слова отражают работу огнемёта неадекватно). Жварят бойцы очередями. Парень жварит молодую жену. В иных «горячих» ситуациях этот энергичный глагол незаменим (если без мата, который кратко выражает всё содержание мира). Кроме того, у Фасмера нет: жалейка, жалоба, жалость, жаловать, жаловаться, жаровня, жахнуть, жвачка, жухнуть, желток, женщина, жетон, жухлый, заблудиться, заблуждаться, завалинка, завещать, завещание, завидный, зависть, завод, задача, заключать, заклятие, заклинать, заковыристый, замухрышка, западня, запирать, заповедь, запор, запястье, затвор, затворник, затесаться, здоровье, зев, злачный, забава, земство, земщина, зрелище, зрение… Это я по случаю выписал далеко не все упущения. Зато есть слово запой (а как же, — русские ведь!). Есть не слово, а выражение (хотя это не словарь идиом) ерусали́мская слеза́ – «шутливое название водки, ветлужское, намекающее на склонность духовенства к спиртному». Русское духовенство не более склонно к спиртному, чем русские и немецкие языковеды и чем духовенство в любой другой стране. Шутливое название «ерусалимская слеза» никакого отношения к духовенству не имеет. Люди любят подшучивать над собой в ходе застолья, используя разные метафоры. Например: «не корысти ради, а лечения для», «хлебнём святой водицы» и т.д. «Чистая, как слеза ребёнка» — это тоже про водку. Согласно логике Фасмера, последнее выражение должно намекать на то, что русские пили детские слёзы. На самом деле это всё не от врачей, детей и духовенства и не про врачей, детей и духовенство, это от народа, от его «смеховой культуры» (по Бахтину). В силу диалектики оборачивания в противоположность «высокие слова» опускаются в низкий ряд. Вопрос: зачем «белокурому Максу» понадобилось писать мерзость против русского духовенства в словаре, не имеющем никакого отношения к религии? Зачем вообще понадобилось эту метафору, единожды замеченную у Мельникова-Печерского, вставлять в словарь русского языка? А если это придумка самого романиста, вложенная в уста героя, живущего в Ветлуге? Для подобных целей создаются другие словари: словари писательских языков (напр. «Словарь языка Пушкина»). У кого-то ещё есть сомнения по поводу истинных целей псевдонаучного произведения Фасмера, созданного под бдительным контролем и на финансировании СС? Цель опорочения народа, выбивания духовных скреп достигается незаметно, через как бы объективную «науку».

Того же сорта этимология слова забубённый. Не зная происхожение, Фасмер предполагает: «Налицо по крайней мере влияние слова бубны мн.: забубённое пьянство, первонач. «пирушка с музыкой», затем — «буйное пьянство». Русские – значит буйное пьянство! Ещё интереснее развитие фальшмахерской бредятины. Предположение Фасмера о «влиянии слова бубны», т.е. о контаминации, Крылов понял топорно. Представил слово бубен первоисточником: «Образовано от бубен; так называли и до сих пор называют разновидность барабана. У барабана (бубна) есть одно не очень очевидное свойство, которое не осталось незамеченным народной мудростью: он — голый. А от голого до бедного один шаг, и вскоре слово бубен стало значить «бедняк». (Никогда слово бубен не значило «бедняк», — В.Т.). Ну а впоследствии от него было образовано причастие забубенный, имеющее значение «бесшабашный», «гуляка». Конец цитаты. А жаль: великолепная логика, прекрасный язык! Авторы словарей любят употреблять сакраментальное «ну», потому что на филфаках их обучили изысканному русскому. Последуем примеру: ну а от голого г-на Крылова в ванной или в бане тоже «один шаг до бедного»? Мыло у Крылова есть? А мочалка? А бубенцы прикрыть? Тревожит меня данный вопрос, как благодарного читателя его опусов, которые уже не раз повеселили. Во всём виноваты танцы с бубнами. Как известно, русские не под гармони и балалайки пляшут, а под бубны, как чукчи и якуты. В ходе этих плясок человек Фасмера-Крылова оказался голым. Так плясал, что одежда отвалилась. Тут-то его, голого и тёплого, бдительная «народная мудрость» и припечатала: «Отныне ты голопузый и будешь зваться бубен, потому что бубен тоже голый, ибо он то же самое, что барабан!». Далее, разумеется, — беспробудное пьянство. Всякий русский непременно пьяница, а бедный особенно; это, мол, и есть старшее значение слова забубённый. В сравнении со столь забубёнными «специалистами» любой городской сумасшедший покажется обладателем строгой логики и ума. На самом деле, это слово никак не связано ни с «пьянство», ни с «бубен», его происхождение связано с историей ересей (см. забобоны, забубённый).

Того же сорта этимология слова закады́чный «особенно близкий друг». Общее мнение этимологов выразили Семёнов и Успенский. «Татарское — kadyk (твердый, выступающий). Вероятнее всего, слово произошло от существительного «кадык» (от словосочетания «залить за кадык»), т.к. первоначальное значение слова — «собутыльник». Слово пришло в русский язык из татарского в XIV–XVI вв. и первоначально использовалось для характеристики не людей (ср. «закадычный друг»), а предметов». (Семёнов). «Вполне возможно, что оно родилось как шуточная, пародийная копия слова «задушевный», но вот от какого корня оно произведено – вопрос! Его связывают с выражением «заливать за кадык», т.е. выпивать в обществе приятелей. А возможно, оно произошло от сидения с друзьями за кадкой (вина) в кабаке. Тогда старейшей его формой должно было быть «зака́дочный», но это как будто сомнительно. Так или иначе, слово замешано на иронии, на насмешке. Ехидное словцо!». (Успенский). На странное пристрастие автора «Школьного этимологического словаря» педалировать тему пьянства внимание уже обращалось (см. бо́ты). Первым происхождение закадычный от кадык предложил Грот, повторил Горяев («закадычный – приятель, собутыльник»; оксюморон: закадычных приятелей не бывает, определение закадычный подразумевает «друг», — В.Т.). Далее — Преображенский, который уклонился от вольной трактовки «собутыльник». Фасмер благоразумно последовал за ним, кратко, отстранённо написал: «обычно связывают с кады́к», предоставив художественные фантазии эпигонам. Сочинениями Семёнова и Успенского можно наслаждаться бесконечно. Только представить о предметах: «закадычные тапки», «закадычная сковородка»… «Мой закадычный веник за меня жизнь отдать готов». 14в. – время Ивана Калиты и Дмитрия Донского, 16в. – Ивана Грозного. Странно, что при такой хронологии «по Семёнову» в древнерусском словаре Срезневского это слово не засвидетельствовано, как, собственно и слово кадык (которое считают татарским далеко не все этимологи, оно может происходить от исконного кондык, как называют кадык в говорах, ср. кондовый «крепкий, столбовой»; кадык, кондык — половой признак мужественности). Слово закадычный только русское, его нет даже в ближайших славянских языках, тем более в тюркских, поэтому оно никак не могло быть «пришлым из татарского». Особенно отвратительны пошлые опусы относительно семантического истока «собутыльник», «заливать за кадык», «сидеть за кадкой вина в кабаке». Дескать, уже в 14в. русские считали особо близкими друзьями не тех, с кем рядом дрались и умирали; кто, рискуя жизнью, стоял за «други своя», а кабацких собутыльников. Прекрасная характеристика народа, который победил Орду с Востока, три Орды с Запада, когда на Русь шли скопищами другие народы и страны. (В Золотой орде большинство составляли не монголы, это было интернациональное войско народов Азии; первая Орда с Запада – это северный Крестовый поход, организованный папой, когда крестоносцы всех наций перебрались с Ближнего Востока, чтобы воевать Русь; вторая многонациональная Орда – наполеоновская, третья – общеевропейская гитлеровская; ныне мы отражаем поход 4-й Орды с коллективного Запада). Народ, который создал самое большое по площади государство и малым числом уже полтысячи лет удерживает над ним контроль, — это не толпа «собутыльников». Для того, чтобы разобраться с семантикой, необходимо выйти на древние значения. Выйдя, обнаруживаем, что никаких намёков и в помине не было ни на собутыльничество, ни на то, что это «ехидное словцо». Раньше не было и сейчас нет. «Пьяное» значение – целиком и полностью выдумка филологов. Это типичная телеологическая ошибка, когда значение подгоняется под выдуманную этимологию; ошибка с гадким душком. Слово действительно происходит от кадык, но в совершенно ином смысле: горло перерезают за кадыком (выше кадыка), потому что его твёрдость не позволяет сделать это мгновенно, одним движением. Закадычный друг – такой, который за друга способен закадычиться, т.е. зарезаться, принести себя в жертву. (См. закадычный). Такова ложная мораль: слова гнобить, жмать, жварить для филологов слишком «грубые», а вот такие оскорбляющие целый народ статьи писать можно.

Есть в фальшмахерском словаре русских слов емурлук, епендит, ермолафия, ерупитка, есырь, жебуринья, жирим, жирандоль, жольпать, Жужу (французская собачья кличка), заберзат, перековерканное заведенция, закардея, зарежайдать, затуран, захонбонить, здукать (здучеть), зендень, зензевель, зеньзебиль, зербав, Зеруто, зетин, зизание, зилан, зимбиль, зинзивей, зинзубель, змирна, зуав… И ещё много либо редко неупотребимых, либо давно вышедших из употребления заимствований, диалектизмов. К сожалению, некоторые мне пришлось отразить в своём словаре – исключительно ради опровержения фальшмахерских измышлений. Ещё раз напомню: Трубачёв относит к достоинствам Фасмера «умение подобрать лексику» (см. Т.3,С.31).

Содержание древнерусского словаря разоблачает большинство русофобских фантазий Фасмера. Например, он пишет: «Русск. за в выражении что за, польск. со zа, вероятно, калькирует нов.-в.-н. wаs für еin». На самом деле, выражение «что за» имеет давнюю историю в русском языке. Уже в 12в. засвидетельствовано выражение «за что» в этом значении. «За что одръ?» («Что за одр?»). В 15в. – уже переставленное: «Что се есть нам за племя?» (Срезневский, I,893,894). Ново-верхненемецкий язык начал складываться в сер. 17в. О каком заимствовании может идти речь при такой хронологии? Только об обратном: ново-верхненемецкое выражение копирует русское или польское. (См. за).

Древнерусский словарь, как первоисточник для этимологии русских слов, и этимологический словарь Фасмера несовместимы. Возникает вопрос: от чего следует отказаться, подвергнув «культуре отмены», как говорят на Западе? От древнерусского словаря или от словаря Фасмера? Кто не отказывается от словаря Фасмера, тот отказывается от древнерусского языка. Это я прежде всего филологам адресую.

В настоящее время конкурируют два направления этимологии. Первое – т.н. «академическое» опирается на словарь Фасмера, регулярно с этой целью переиздаваемый под эгидой РАН. (Уже 4 переиздания, начиная с 1973г., когда вышел последний том первого русского издания). Древнерусский словарь Срезневского не был переиздан ни разу с 1893г. Он – великая библиографическая редкость. Кто-то умышленно делает так, чтобы у молодых филологов не было под рукой словаря Срезневского, но был легкодоступен словарь Фасмера. С этой целью он переиздаётся каждые 15 лет, для каждого нового поколения.

Второе направление опирается на древнерусский словарь. Считаю его основоположником В.В.Мартынова. В диссертации «Славяно-германское языковое взаимодействие древнейшей поры» (Минск, 1963) он подверг критике Фасмера за «нелингвистическую аргументацию», направленную против славян. (См. Т.1,С.9-11). Столичные коллеги Мартынова не привечали. Его книги издавались в Минске по-бедному, на серой бумаге, в мягких обложках, оседали в хранилищах белорусских библиотек. «Толстые звоны» гремели в честь «выдающейся» этимологической школы Трубачёва, «фасмеровской» по существу. В.Мартынов, опираясь на лингвистику, сделал вывод о висло-одерской прародине славян, вопреки господствовавшей (в т.ч. благодаря Трубачёву) ложной версии южной прародины. К сожалению, в 70-е годы он отказался от славистики (возможно, понимая бесперспективность честной работы в атмосфере, созданной «фасмеристами») в пользу семиотики, науки менее идеологизированной, в которой достиг успехов, соответствующих его гениальности. В 1977г. издал книгу «Универсальный семантический код». В качестве семантиста был занесен в 1989г. в Книгу почёта США как один из величайших учёных всех времён. В 1993г. Международный биографический центр в Кембридже внёс его труды по семиотике в список «Достижений века», присвоил Мартынову редкий титул «человека века». Подобного признания не удостоился ни один другой русский филолог. К сожалению, В.Мартынов не составил нефасмеровский этимологический словарь русского языка. В какой-то степени «нефасмеровским», опирающимся на древнерусский язык, является этимологический словарь В.Черныха. Системно «нефасмеровское», системно опирающееся на древнерусский словарь, направление пробивается к читателям с этих страниц. Разумеется, «фасмеристы» будут игнорировать данный словарь, сколько смогут, потом начнут злобно ругать, цепляясь за ошибки и опечатки, которые всегда можно найти в больших по объёму книгах. Однако, я уверен, победа будет за нашим делом, ибо оно правое.

Лингвистические заметки

Древнерусский и далее проявляет себя, как столбовой продолжатель праславянского, в котором – совершенно точно – не было такого количества шепелявых, щипящих, свистящих фонем и неполногласных слогов, как в старославянском, который обрёл все эти особенности уже на Балканах в иноязычном окружении. Праславянский был звонким, полногласным, как древнерусский. В большинстве случаев праславянские основы совпадают с древнерусскими, старославянские предстают как изменённые. В лексике старославянский язык, который также называют «староболгарским», «старомакедонским» — язык славян-мигрантов с северо-европейской прародины славян на Балканы – всё более выявляет свою ущербность, обусловленную утратой общеславянского контента в пользу заимствований. Попав на Балканы, славяне оказались в окружении высокоразвитых народов, прежде всего, греков-ромеев, носителей греческого и латинского, поэтому заимствования и утраты были неизбежны. В старославянском отсутствуют общеславянские слова (разумеется, в собственных формах) железа́, жерло, горло, жёлоб, жёлтый, жидкий, жужель, жужелица. Не сохранились жадль, объясняющее жаль, жалеть; жагало, объясняющее жало; глагол жагати, объясняющий целые кусты, включая куст глагола жечь. Старославянский не сохранил значение слова жила «сила», которое позволяет объяснить происхождение куста живой, живу, живот, жизнь, жить. Нет никаких следов слов журавль, завод, завтрак, задача, запирать, запираться. Древнерусский язык сохранил первичное значение слова заплата, который мы произносим в точности, как праславяне; старославянский не сохранил. (Нет сомнений, что *zaplata — праславянское слово, см. соответствующую статью в «Толковом словаре русского языка с включением сведений о происхождении слов» п/р акад. Шведовой). Нет следов слова запястье. Не сохранился праславянский глагол зети, зею «открывать, распахивать», откуда зев; в древнерусском сохранился. Нет слов куста зоб, зобать.

Поражает сохранность индоевропейских корней и слов в славянских языках. В санскрите yabhati ебёт. Слово, без учёта следового придыхания, почти русское, белорусское, украинское: «ябати» (авторы ЭССЯ отмечают, что в украинском «сохранился правильный рефлекс»). (См. еба́ть). В кусте еда́ «индоевропейский корень» êd совпадает со славянским. В частице ей (ей-ей, ей-Богу) «праславянское е восходит к указательному местоимению индоевропейскому *e, рано или как правило выступающему в соединении с другими элементами». Аналоги есть в древнеиндийском, древнегреческом, латинском. Не только частица *е, но и практика использования в сложениях имеет индоевропейскую древность. Вторая часть сложения (-i) – это «энклитическая усилительная частица», та же, что в санскрите, авестийском, древнегреческом. Т.о. русское ей является сложением двух древнейших индоевропейских частиц, указательной е и утвердительной i. (См. ей-ей). Слово ем, ём (съём, заём): индоевропейский корень *em-, праславянский *jьm- Индоевропейский корень совпадает с праславянским и русским. Местоимение еси (ты есть) – то же, что в цаконском языке – наследнике спартанского. Древнерусское есми тождественно хеттскому esmi, которому почти четыре тысячи лет. Вообще этот куст личных местоимений – тот же, что в языке первых индоевропейцев. «Наряду с 3л.ед.ч. *estь и 2л. мн.ч. *este наиболее непосредственно продолжает индоевропейские формы *esmi, *esti, *este (личные формы глагольной основы *es- «быть»)». (ЭССЯ VI,32).

В отличие от других названий букв, довольно нейтральных, эмоционально неокрашенных, обозначающих, но не взывающих, название буквы Ж живе́те как бы вышло из сакральной речи. Откуда этот призывно-высокий стиль? В Египте жук-скарабей считался символом жизни. Вместо сердца мумиям вставляли либо фигурку скарабея, либо керамическое (алебастровое, каменное и т.д.) сердце с символом скарабея. Считалось, что скарабей, взлетающий к Солнцу из подземелья, обеспечивает вечную жизнь. Данный символ, разумеется, был жукообразен, а, значит, похож на букву Ж. Подготовка тела к переходу в вечную жизнь сопровождалась вербально. Каждая операция жрецами озвучивалась. Имея толику воображения, можно представить, как жрец, вставляя символ скарабея в грудь фараона, взывает: «Живи́те!», — на своём языке, разумеется. В период Среднего царства, около 1500г. до н.э., в Египте появился письменный знак, точно такой же, как прописная Ж в начертании древнерусских и старославянских авторов: нижняя часть гораздо больше верхней, т.е. этому знаку, как минимум, 4,5 тыс. лет. Он — точное графическое изображение скарабея с его короткими передними и длинными задними ногами, которыми жук упирается, толкая шар. Нам он знаком по зачинам «Жили-были…» в книгах русских сказок, т.к. иллюстраторы копировали старинное начертание. В египетском слоговом письме этот знак обозначал «возрождение, возникновение, появление». Этот древнеегипетский знак воспроизводится в качестве буквы только в славянских языках, в других языках он мне неизвестен.

Древнерусское жаравь «журавль» (в старославянском не сохранилось) удивительно схоже с санскритским «жарате» «поёт, зовёт». Авестийское ǰaidyat̰ «жадьят» «он просил» — в древнерусском жадать «желать, жаждать», откуда жадный в старшем значении «нуждающийся», ждать (со старшим значением желать; жданный = желанный), того же корня жажда. Древний русский понял бы древнего арийца. Русское определение жи́рный (которого, кстати, нет в этимологических словарях) имеет два значения: обильный жиром (продукт, организм); ожиревший (негатив о человеке). Ср. санскритское jīrṇás («джирнас») — «трухлявый». Санскритское слово соответствует русскому жирный в значении негатива о человеке как по фонетике, так и по семантике. Быть жирным, неспособным мигом вскочить в седло, в среде арийских конников означало быть трухлявым. Жирное тело трухляво на вид и на ощупь. Авестийское zadah- («зада-х», почти русское слово, за исключением следового придыхания) значит «жопа», ср. русское зад. В фантастической ситуации конфликта древнерусского богатыря с арийским воином, арий мог бы обругать русского «джирнас задах», услышать в ответ «жирный зад». Арий мог бы решить, что его передразнивают и ещё больше обозлиться, а мог бы назвать русского «братом». В связи с глаголом закупорить вышел на праславянское *kupa «куча», «сбор», которое «восходит к индоевропейскому *koupa». (ЭССЯ XIII,107,108). Индоевропейское слово без изменений сохранил древнерусский язык: коупа «груда», «сбор», «куча». (Срезневский, I,1368). По-авестийски «жаться» davas от корня dav- «давить», ср. русское давить, греч. «давлиос» — «душитель» (см. давить). В русском замо́к сохранён корень бронзового века: тот же корень в подобных словах санскрита, авестийского, балтских, славянских; в других не сохранён. Авестийское zavaiti («заваити») «зовет, кличет» — древнерусское зъвати, русское звать. Русское звено и авестийское zanva («занва») «колено, род». Слово знахарь имеет поразительно похожие аналоги по смыслу, корню, суффиксу в самых древних языках: санскритское jñātár-, авестийское žnātar- «знаток». Потрясает сходство русского зима и авестийского зимо – то же. «Авесте» более трёх тысяч лет, а в ней почти русское слово первичного словаря, — яркое свидетельство великой древности русского языка и народа.

Германские языки выявляют родство со средневековыми и современными языками Большой Азии. Анализируя неудачную попытку филологов объяснить слово езда геминацией, обратил внимание на то, что геминации наиболее характерны для немецкого и чувашского языков, составляя их характерную особенность (напр. нем. Messerschmitt, чув. саппун и т.д.). Русские студенты подшучивают, используя геминации («это стыд-т!»). Учитывая, что чувашский этнос сформировался на базе гуннского племени сувар, следует ожидать, что для гуннского языка тоже были характерны геминации (напр. имя Аттила). Это ещё одно косвенное свидетельство азиатского происхождения немцев (см. о происхождении германцев Германия). Ель по-английски spruce, по-японски – «спруси». Откуда такое сходство слов базового словаря? Заимствование, или объясняется общими палеосибирскими корнями в этих языках? Жаворонок по-английски lark. Точно также — lark (ларк) – жаворонок в таджикском, узбекском, азербайджанском. Это иранизм. По-армянски журавль kṙunk, на древне-верхненемецком kranuh. Английское chew («чив») жевать — результат перехода передней гласной от k. В связи с этим следует вспомнить арм. kiv, выступающее как фонологически более древняя лексема. Земля: англ. earth, нем. Erde, нид. aarde, по-арабски – ard. Это арабизм в германских, причём, незаимствованный в Средние века в Европе, как и нем. Fink зяблик, англ. finch, дат. finke, исл. finka, нид. vink, норв. finke, шв. Fink. Ср. курд. finch, тадж. финч. Английское bad плохой и персидское «баэд» дурной (Черных, II,468). Англ. baner, дат. banner, норв. banner, шв. baner, нем. Banner (наряду с Fahne того же корня) «знамя» – и татарское, узбекское, уйгурское, казахское, киргизское, туркменское, таджикское «баннер», хинди «байнер», урду «биннер», гуджарати «беннар», малаялам «баннер», японское «банна». У этого слова тюркский, иранский или палеосибирский исток, в германских это исконь из их азиатской прародины. Это не может быть заимствованием «от других» ввиду системно большого количества языков. Ситуация заимствования выглядит по-другому. Напр., англ. mirror – от фр. miroir. В др. германских языках корень другой: нем. Spiegel, нид. spiegel, шв. spegel и т.д. Во французском miroir из арабского («mir-at» зеркало; ср. эмир, буквально «смотрящий»), приобретено в ходе Реконкисты.

Об огромном влиянии славян и их языков в Европе свидетельствуют выявленные древние заимствования. Слово etwa в немецком считается «тёмным по происхождению». Ничего «тёмного» нет. Темнят немецкие лингвисты, категорически отказывающиеся признавать заимствования из славянских языков, хотя немецкий едва ли не наполовину состоит из славянизмов. Немецкое слово etwa происходит от древнерусского едъва: заимствовали с оглушением, что бывает почти всегда при заимствовании чужого звонкого слова в связи с неуверенной артикуляцией (см. едва́). Славянские лингвисты, в большинстве, считают германские слова gart, Garten родственными русским жердь, город, огород, а Фасмер это родство априорно отрицает, несмотря на явное фоносемантическое сходство. Объяснимо это упорство только одним: германские слова являются древними заимствованиями от славянских. (См. жердь, город). Очень похоже на славянизм англосаксонское gorst «утесник, дикий терн» (от гора). (См. же́рест). По-английски рыба жерех называется asp и zherekh. Первое слово – романское (ср. фр. aspe, ит. aspio); второе заимствовано из русского. Скорее всего, англосаксонское сíđ «росток, побег» заимствовано от славянского жито, в английском отсюда chit «росток». Фасмер пишет: ««Ср.-греч. ζάκανον заимств. из болг.». На самом деле – не «из болгарского». Слово «заканон» засвидетельствовано в византийском греческом гораздо раньше, чем сложился славянский болгарский язык (не путать с булгарским, неславянским языком булгар, которые пришли на Балканы в 7в.). Столь древнее заимствование славянского слова могло быть из старославянского или другого древнего славянского языка. «Заимствовано из старославянского» суть не то же самое, что «заимствовано из болгарского». Фасмер этого не понимает? Слово встречается у Константина Порфирородного (1 пол. 10в.). «Очевидно, заимствованное от Славянъ», — пишет Срезневский. Скорее всего, это слово в греческом из языка славян, заселивших Грецию вплоть до Пелопонесса в 6-7вв. (См. зако́н). Древнерусское, старославянское пясть, праславянское *pęstъ, древнепольское пиесть «кулак» — источники древне-верхненемецкого fuust кулак (нем. Faust), англосаксонского fyyst кулак (англ. fist), нидерландского vuist кулак. Отсутствие подобных слов в других германских языках говорит в пользу неискони. Это древние заимствования из славянских (оглушение p>f; при заимствованиях часто наблюдаются оглушения в связи с неуверенной артикуляцией чужих слов). Нидерландское слово является результатом вторичного озвончения f>v. Греческое название «клетике» звательный (падеж) — скорее всего, славянизм (< кликати). Вероятно, славянизмом является также «птозис» — «падеж» (птоз < *падос?). Птозом называется также западение века. Слово зебра в значении «полосатая» — славянизм в греческом, далее в латинском, далее в романских, далее через португальских колонизаторов – в языках прибрежных народов Африки, далее – в европейских языках уже в значении «полосатая африканская лошадь». (См. зебра). Русское земля образовалось из праславянского *семело: *земело. Греческое «Семеле», фригийское «Семело» «Мать-земля» отсюда же. Фригийцы пришли в Малую Азию из Македонии и Фракии в 13в. до н.э. В их языке много слов, родственных славянским, напр. город по-фригийски gordum, Гордий «защитник» (ср. праславянское *gordi̯a «защита»). (См. гордый). Язык фракийцев причисляется к «балтским», но надо писать к «прото-балтославянским», ибо разделения в те времена ещё не было.

Кстати, нашлось ещё одно лингвистическое подтверждение моей версии, что греки-эллины (не путать с ахейскими греками) – это мигрировавшие на Балканы прото-балтославяне. (См. Т.1,С.34-36, грек, ель). В балтских языках бытуют частицы —ge,-ga,-gu,-gi,-g, означающие же, которые присоединяются к словам через дефис, придавая им новый смысл. Те же самые частицы точно так же использовались в языках Древней Греции (дорическом, беотийском и др.). Аналог в русском – палатализованное же из ge, присоединямое без дефиса, но с тем же усилительным значением.

Славянизмом является английское glebe «рудоносная земля; земля, которую долбят и роют», ср. др.рус. глѣбати «проходить вглубь, в недра». (См. Глеб, глоба, глубокий, глыба). Возможно, славянский корень в слове зонд, позднем заимствовании из французского. Фасмер по привычке лжёт: «франц. sonde происходит из нем. Sonde; см. Клюге-Гётце, Горяев». Клюге-Гётце — такой же отъявленный нацист (издал свой «Этимологический словарь немецкого языка» в Берлине в 1943г.), решавший по заданию НСДАП задачу возвышения немецкого языка всеми неправдами. Ссылка на Горяева некорректна: Горяев не пишет, будто «франц. sonde происходит из нем. Sonde». Французское sonde известно с 12в., а немецкое Sonde с 18в. (См. зонд). Скорее всего, латинские pupа «девочка, куколка», pupilla «зрачок» — славянизмы. Это те же лексемы, что русские пупа, пупочка. Pupilla – это просто «пупочка». Название зубра в средне-греческом ζοῦμβρος – славянизм. Фасмер уверяет, будто в греческом из старославянского: «ст.-слав. *зѫбръ (откуда ср.-греч. ζόμβρος, ζοῦμβρος)». Этого не может быть по истории и по фонетике. Реконструированная общеславянская основа *зоубъ, — та же, что в древнерусском, в отличие от старославянской зябъ. Это ещё одно лингводоказательство (каких много), что древнерусский, а не старославянский является столбовым продолжателем праславянского. Не получатся «зоумброс» из старославянского зябръ, получается из древнерусского зоубръ. Уверен, что Фасмер это прекрасно понимал, подгаживал потихонечку: отрицать, что славянизм невозможно, так хотя бы русских отодвинем подальше. (См. зубр). Славянским по происхождению является слово зеро́. Древне-верхненемецкое sаl «дом, жилище» — славянизм, как и «латинское sella «сидение» (из *sedlā)». Древнее заимствование перешло в нем. Saal, а уже отсюда русское зал, новое заимствование с 18в.

Отдельно следует сказать о славянизме зени́т. «Книжное заимств. из франц. zénith (из араб.); см. Литтман, Гамильшег», — пишет Фасмер. Русские авторы повторяют академика Фальшмахера. Напр., Успенский: «Арабское «zamt» означало «высшая точка небосвода». В Испании и Франции при заимствовании этого термина его неправильно переписали, спутав «m» с «ni». Получилось «zanit», которое позже превратилось в «zenit». В этом виде оно попало и к нам. Определение точной этимологии таких слов-ошибок, как легко понять, довольно сложно. Тем не менее, она была найдена». Всё, что «находчивый» автор «Школьного этимологического словаря», обманывающий детей на каждом шагу, подаёт столь уверенно, на самом деле относится к области крайне неуверенной гипотетики, которая через «окна Овертона» ссылок на «авторитеты» стала выглядеть истиной в глазах филологов-профанов. Отличается статья Черныха: «В русском языке это слово появилось во 2 пол. 18в. (в сочинениях Славинецкого, который заимствовал это слово из средневековых латинских книг, где оно употреблялось в форме cenith и в форме zenith). В Европе источник распространения – ит. или исп. яз. Здесь оно арабского происхождения …samt ar-ra-s «зенит», досл. «дорога головы»…Возможно, плод недоразумения». На самом деле, — невозможно. Невероятно, что европейцы образовали слово зенит, совершив две ошибки: грамматическую и смысловую. Причём, обе – грубейшие, каких не бывает. Понятия «дорога» и «высшая точка небосвода» трудно спутать. Относительно сложения samt ar-ra-s, которое, якобы, означало у арабов «зенит» известно следующее. Не знаю, кто его придумал, но оно не из арабского, это европейская выдумка. В арабском языке такого устойчивого выражения нет. В арабское понятие, означающее зенит, слово дорога не входит. Далее: Гамельшег выдвинул версию ошибки при переписывании, исходя из похожести m и n в латинице, но переписывали-то с арабицы, а в ней эти буквы чрезвычайно различны графически (م и لا). В арабское слово зенит ни одна из этих букв не входит (أوجها «awjha»; «солнце в зените» الشمس في أوجها «alshams fi awjha»). Получается, что было выдумано некое якобы «арабское» словосочетание, ему приписали значение «дорога головы», потом голову оторвали, выкогтили «дорога», а уже отсюда, через надуманную версию грубой грамматической ошибки перевода (мол, были перепутаны две буквы, а что они непохожи, — кто станет разбираться в арабской грамоте), вывели не то латинское, не то испанское, не то французское, не то итальянское zenith. Уверяю, что я гораздо проще выведу это слово из любого другого языка планеты. Закажите и оплатите, как платили Гамельшегу, Фасмеру, Клюге-Гётце, Покорны и прочим лингвонацистам из кровавых касс НСДАП и СС (см. Т.1, С.6,7;Т.2,С.57;Т.3.С.34), нужная этимология будет готова в течение часа хоть из саамского, хоть из кечуа, хоть из говора одесских биндюжников. Халтурно работали лингвонацисты, слишком много белых ниток торчат. Гамельшег составил «Этимологический словарь романских языков», не заслуживающий доверия в силу тенденциозности. В частности, он не допускает наличие славянизмов в романских языках, где их на самом деле великое множество. Напр., лат. «колумба» голубь — заимствование от славянского голуба. В средневековом итальянском «гомбария» (лодка) — от славянского габара (откуда также губернатор «кормчий»), венецианское «грумада» (куча) – от славянского громада, название области Венето – славянизм (см. габара, голубь, громада, губернатор, венет). В конце концов: путали-то французы или испанцы, а в русском слово прямо из латинского, из более древнего источника! Никто не пишет, будто латинское zenith — результат путаницы. Вы о чём вообще, господа? Точное указание Черныха опровергает Фасмера, будто «из французского». Латинское слово zenith (произносится «зени́та») родственно русскому зени́ца – «высшая точка глазной сферы, сердцевина ока, зрачок» — славянизм в латинском, имеющий прочную этимологию на русской почве, а на латинской не имеющий, судя по волшебным арабским сказкам тысяча третьей ночи филологов. Русские имеют дело с возвращённым словом, которое приобрело новое значение. В итальянском, французском, испанском, русском это слово в «космическом» значении из латинского, в других западно-европейских языках может быть из французского, итальянского, испанского. Понятно, зачем лингвонацист Гамельшег изобразил в своём «Этимологическом словаре романских языков» всю эту дикую конструкцию: чтобы не допустить в словари правильную версию происхождения слова zenith как славянизма в латинском. Стыд и срам, что русские лингвисты поплелись за нацистами, покорно повторяя и даже дополняя их многослойную ложь, глупую донельзя. Это не «дорога головы», это дикие тропы безголовых, заросшие этимологическими сорняками, причём, намеренно посеянными. (См. зенит, зени́ца, зе́нки, -зинуть).

В области фонетики словарь на букву Ж выявил для меня удивительное явление массовой палатализации по славянскому типу г>ж во французском. Например: жандарм, жаргон, желе, жетон, жилет. Это не «обрусевшие» слова, они пережили палатализцию до заимствования русскими, ещё на территории Франции. Французский язык – романский, кентумный. Палатализация не связана с сатэмом. Она не связана с галльским периодом, т.к. кельтские языки тоже кентумные. Это древнее фонетическое влияние славянских языков, причём, «изнутри», от славян, живших на территории Франции до франков, бургундов, аквитанцев, галлов и др. и рядом с ними и участвовавших в этногенезе французов. Работ лингвистов на эту тему мне встречать не приходилось, возможно, она поднимается впервые.

Археологические заметки

Современная форма слова жердь — из *gьrdь. Индоевропейский корень *gherdh- «охватывать», «опоясывать», «огораживать». Первые искусственные укрепления на Русской равнине – это двойной плетень из жердей с заполнением глиной, землёй, камнем. (В частности, подобное укрепление было на Аржавском (Чёртовом) городище под Козельском, см. Тен, 2017,С.18). Это очередное лингвистическое подтверждение археологических данных, говорящих о том, что первичный индоевропейский этнос сформировался на Русской равнине. Здесь был дефицит камня (до появления каменоломен во времена не столь отдалённые), огромные площади занимали болота, поэтому укрепление на основе жердей было наиболее доступным и разумным для первобытных общин. Индоевропейское слово является отражением такой первобытной фортификации. (См. жердь).

О слове зима у Фасмера — не этимология, а компаративистика на уровне 19в. В отечественных словарях утвердилась версия Трубачёва «согласно которой и.-е. *g̑hei-m- «зима» из *g̑hei-: *g̑heu- «лить»; ср. хетт. ḫe(i̯)uš «дождь», греч. χέω «лью». Она не выдерживает критики. Во-первых, подтасована фонология: искусственно отставив корневое –m, Трубачёв опирается на одну консонанту gh— (это один звук с придыханием; одна фонема не может быть полноценным корнем). Ключевое слово при этом – хеттское ḫe(i̯)uš «дождь». Трубачёв исходит из ложной идеи, будто индоевропейский этнос сформировался где-то на юге, где, якобы, зимой идут дожди. До кон. 70-х годов в этом никто не сомневался, неопределённо указывая то на закавказско-малоазиатский регион, то на юг Средней Азии, то на север Индостана. В настоящее время точно известно, что прародиной индоевропейцев является Русская равнина, где они приручили коня, что позволило им захватить половину Евразийского континента и Египет (период Авариса). В наши дни это открытие советских археологов 70-х годов уже тривиальное знание во всём мире (см. напр. Рол, 2011,С.304-307). Версия Трубачёва, даже если б он был прав относительно прародины индоевропейцев, недостоверна фенологически. Зима в Малой Азии, в Средней Азии отнюдь не является сезоном дождей, преобладают солнечные дни. В Индии за зиму обычно не выпадает и капли дождя. В данных регионах я проводил (в Индии до сих пор провожу) зимы, знаю о погодных условиях не из внешних источников, хотя из них тоже. Время формирования индоевропейского этноса – конец неолита-ранний бронзовый век, когда климат Русской равнины был мягче и влажнее современного; суровый, сухой ксеротерм (кстати, одна из причин, заставивших индоевропейцев двинуться на юг) начался в развитом бронзовом веке. Наше время тоже отличается мягким климатом. Морозы являются редкостью, весьма кратковременны. Главный признак зимы – почти постоянно стоит хмурая погода, солнце выглядывает крайне редко, между восходом и закатом всего несколько часов. Зима в наших краях – это мрак и сырой холод, почти все солнечные дни приходятся на весну и лето. В сер. 3 тыс. до н.э., когда формировался индоевропейский этнос, климат был ещё мягче, зима была не сезоном морозов и не сезоном дождей, она была временем хмари. Это слово и является ключом к этимологической загадке зимы. Украинское, белорусское, южнославянское хмара «туча», рус. диалектное хморь «сырая погода, туман с дождем», русские хмура «туча», хмурый «пасмурный» (родственно смурый «тёмный, пасмурный») и т.д. В этих словах –р является суффиксом, основа хм-. Это та же основа (утратившая увулярность), что реконструированная индоевропейская основа *ghm-, от которой Трубачёв волюнтаристически оторвал –m, подгоняя под свою недостоверную исторически, ложную фенологически, невозможную фонетически версию. Зима получилось из *гхма. Смена звуков г > з такая же, как в город — зород, благодаря такому же чередованию появились также слова знеть, зной (см.). В авестийском, в славянских озвончение до з-, в балтских далее преобразование до ж— («жима»), в ряде индоевропейских языков осталось h— (санскрит, греческий, латинский), или g— (дат. диалект.). Гласные в аблауте, что обычно в словах праиндоевропейского происхождения. Этимология слова зима – лингвистическое подтверждение археологических данных о северном происхождении индоевропейцев, неопровержимое ввиду совпадения авестийского «зимо» и русского зима.

Традиционно считалось, будто железо впервые начали плавить из руд в горах Передней Азии. Именно этим обусловлено мнение западных лингвистов, поддержанное Фасмером, будто слово железо «заимствовано в древности из неизвестного восточного языка». Это ещё одна этимологическая сказка на тему «пойди туда не знаю куда, принеси то не знаю что». Мол, железо начали плавить где-то на Востоке носители неизвестного языка, где именно неизвестно, там и найдёшь… Историки обычно называют предположительно горы Загроса, потому что первое упоминание о железе связано с хеттами. «Горная версия» — такое же заблуждение, как мамонты в ледяной пустыне, при том, что каждому мамонту требовалось до полутонны зелёного корма в день. Такое же, как сказка, будто обезьяны «перешли к двуногости» и стали людьми, при том, что ног у обезьян нет, они четверорукие и нужды слазить со второго яруса тропического леса, где даже почва имеется, где относительно безопасно, ради того, чтобы пойти в открытую саванну тесать валуны у обезьян не было; во всяком случае уже два столетия никто не может объяснить причину этого «схождения». Железная руда требует обогащения по специальной технологии. Выплавить из неё металл в простой печи невозможно. Производство рудного железа началось поздно, в эпоху промышленной революции. Этому предшествовало производство из железистых конкреций, находимых в болотах, которых на Ближнем Востоке нет. Это не руда, загрязнённая разными примесями, с небольшим процентным содержанием железа. Это окисел железа, металл из которого выплавляется даже в примитивной печи с естественным поддувом. В экспедиции в Тюменской тайге мы бросали железистые конкреции в жаркий костёр и даже там на них появлялись блёстки металла, которые можно было плющить. Только так первобытные люди и могли додуматься до производства железа, а не путём обогащения руды на комбинатах и доменной выплавки из обогащённого концентрата. Неизвестно, где началась чёрная металлургия, но в древних Китае, Японии, в землях славян и балтов железо добывали из болот, а не из гор. Только в 18в., начиная с Петра I, перешли к добыче рудного железа на Урале. До того основой металлургии было болотное железо. Тульским мастерам железо поставлялось из Дугны (где мне приходилось бывать), где его плавили в вагранках, горнах, устраиваемых крестьянами во дворах; уже при Петре Демидов построил завод, который долго ещё работал на болотных конкрециях, которые притаскивали старатели из крестьян. Сукремльский чугунный завод, где я бывал не раз, работал на болотном железе даже в 19в. Египтяне узнали железо от хеттов, а хетты – это индоевропейцы, пришедшие с севера, скорее всего, с Русской равнины (См. Т.1,С.31,32; Т.3,С.15). Слово железо – не заимствованное, оно имеет убедительную этимологию на исконной почве, основанную на истории и практике. (См. желе́зо). Железо – маркерное слово, указывающее на то, что славяне по происхождению европейские нордики. Немецкое Eisen (айзен), наоборот, указывает на азиатскую прародину, ср. ásan в языке белуджей, asin – в восточно-анатолийском, asin, hesin в курдском, ahan в персидском, охан – в таджикском и т.д. Это иранизм. Похожее слово есть в готском (eisarn). Западные лингвисты не идут дальше готского в этимологии немецкого названия железа, азиатский след искусственно обрывается. Азиатское прошлое готов тоже не признаётся. На самом деле готы тоже пришли в Европу из Азии, после долгих блужданий (См. Т.1,С.57-61).

Намёк на территорию этногенеза славян даёт древнее название месяцев у славян. «За́рев — «август», др.-русск. заревъ от реве́ть (от рева животных в период течки), ср. чеш. září «сентябрь», из *zarjujь, а также сербохорв. ру̂jан «сентябрь», чеш. říjen «октябрь»: říjе «течка». [Невероятно объяснение Пизани зарев вместе с за́рево из за- и *rev-; ср. др.-инд. ravíṣ, арм. аrеv «солнце»]». (Фасмер). Сразу же возникает вопрос: почему одним по сути словом называются разные месяцы? «Солярная» версия Пизани отпадает, потому что периодичность солнцеворота принципиально не отличается на Русской равнине и в Западной Европе. Название связано с зоологической сезонностью, а именно с периодом начала гона у крупных копытных. Даже в наши дни гон изюбрей и маралов – заметное звуковое явление в Сибири. В первобытном лесу лосей, оленей, зубров, туров было много, поэтому явление было более, чем заметно, лес буквально начинал реветь. Версию от рев подтверждает также древнерусское название сентября ревун: период разгара гона крупных копытных. Август – зарев, сентябрь – ревун. Эти названия дают основания для важных палеоисторических выводов. Во-первых, о древнерусской прародине. В августе гон начинается в Северной Европе. В Средней и в Южной Европе начало гона сдвинуто на сентябрь, разгар гона на октябрь, и мы имеем соответствующий сдвиг в месяцеслове: в чешском září «сентябрь» (из *zarjujь зарев). А вот в старославянских рукописях заревом называется август. (ССЯ в 4тт.,I,657). Та же хронология – в сербохорватском, вышедшем из старославянского (ру̂jан «сентябрь», аналог древнерусского ревун). Это, во-вторых, свидетельство того, что носители старославянского языка являются мигрантами на Балканы с северо-европейской прародины славян. Кстати, автором версии «заревъ от рев» по сути дела является Срезневский, на верный путь направил он. Фасмеру тоже надо отдать должное по справедливости, с учётом, что достоверность его фальшмахерскому словарю придают именно вкрапления правильных версий. (См. за́рев).

В Греции ель почти не встречается. И при этом древнегреческое «елате», греческое «елато» ель! Объяснить эту связь «узкие филологи», оторванные от исторических реалий, не сумели, отсюда их упорное нежелание (кроме Махека) признавать очевидную связь греческого и славяно-балтских слов. Между тем, это потрясающее свидетельство верности того, что доказывается мной с 2013г.: греки-эллины (в отличие от ахейцев) — это пришедшие с Севера прото-балтославяне. Здесь же возникает вопрос о происхождении этнонима эллин, топонима Эллада. Следует отметить, что это латинизированное произношение. Перикл и Платон назывались еллины, иеллины, страна называлась Йеллада, Еллада, по-древнерусски елины, Елада. Вполне вероятно, что самоназвание связано с ель и что оно – свидетельство северного происхождения греков-эллинов при том, что имеется множество других свидетельств. (См. Тен, 2013, «Народы и расы…», С.318,319; Т.1,С.34-36, Т.3,С.8; статьи грек, дреговичи, евнух, зебра; Трубачёв,1974). «Елате» следует считать реликтовым словом в греческом языке. Впрочем, есть иные версии происхождения этнонима, на своей не настаиваю.

Название этого дерева, составляющего основу северо-европейского ландшафта, является маркерным. Считается, что существовал т.н. «прагерманский народ», нордический, живший на европейском Севере, в Скандинавии, т.е. в зоне ели. Логично предполагать, что слова, означающие ель, должны относиться к базовому германскому словарю, должны иметь общий «прагерманский корень» и звучать похоже. Не тут-то было: по-английски ель sprace, по-немецки Tanne, по-шведски, по-датски, по-норвежски gran. Немецкий язык возник, благодаря переводу Лютером Библии, на базе древне-верхненемецкого. На этом языке Tanne – это название не ели, а пихты, которая является деревом более теплолюбивым. Если в этом слове прагерманский корень, то он указывает на далеко не нордический исток германского этноса.

Исходя из Tanne, искусственно «реконструировали» якобы «общегерманское» dan «лес», отсюда же вывели название страны Дания (неубедительно, см. Дания). Здесь опять-таки возникает вопрос: почему ни в одном германском языке не сохранилось название леса, основанное на этом корне? Почему в древних рукописях нет dan «лес»? Название леса в германских языках настолько разнообразно, что общий корень невозможен. Здесь – новый вопрос: если германцы вышли из зоны леса, почему у них нет общего корня для этого понятия? Пусть не «общегерманское dan», лукаво «восстановленное» на базе немецкого Tanne, но хотя бы какой-нибудь другой общий корень? «Валд», «форест», «ског», «хольц» и т.д. к общему корню несводимы.

На гагаузском языке лес называется daa. Гагаузы – потомки исторических печенегов (русское название канглов, см. Германия, Ерментау). Печенеги пришли из азиатских степей вначале на Русь, а потом, после того, как русские от них отбились, откочевали в нижнее Подунавье. Не от общего ли корня с гагаузским словом древне-верхненемецкое Tanne, «германское dan», — то же, что daa со смыканием, завершающим слог? Носители древне-верхненемецкого языка – это южные, «тёмные» немцы. Классик немецкой антропологии Э.Кречмер пишет о расовой типологии немецкой нации, отмечая, что она «большинством сегодня признана», следующее. Немцы делятся на северный и южный расовые типы. Носители древне-верхненемецкого языка, жившие в верховьях Рейна, принадлежали к южному типу. Вот как Кречмер описывает данный немецкий тип: «среднерослый, плотный, приземистый, с короткими конечностями, склонный к полноте; череп округлый и короткий; лицо широкое и круглое, нос несколько уширен и курнос; кожа менее прозрачная, желтовато-смуглая, волосы и брови каштановые, волосы на голове густые и жестко-упругие, борода – негустая» (Кречмер, С.103). Примерно так же можно описать казахов, чьё родство с печенегами неоспоримо. К этому далеко не «нордическому» типу принадлежал Гитлер с его широким лицом и чёрными усиками. Германские племена прикочевали в Европу из Азии, для меня в этом нет сомнений. Белокурые северные немцы – потомки славян и кельтов, ассимилированные агрессивными пришельцами из Азии, постаравшимися забыть свои азиатские корни. Кстати, об этом же говорит генетика: у северных преобладает славяно-кельтская гаплогруппа R1a, у южных – азиатская R1b.

О том, что английское название ели навряд ли имеет европейское происхождение сказано выше. Скандинавское «гран» ель – это славянизм. Гранами славяне называли крестообразные отметины на деревьях, обозначающие границы их владений. Словом того же славянского корня является также немецкое Grenze граница. (См. грановытий, граница).

Если славяне – европейские нордики, то о происхождении германцев дают представление цитаты вроде следующей: «Азы сели думать как бы наказать её за эти преступления, и Один бросил стрелы на народ; то была первая битва в мире» (Срезневский, I,996). Это строка из скандинавского «Сказания Волуспы» о Гульвейге, которая пророчила благие вести и «была радостью злого народа», за что были наказаны все, кто слушал эту блаженную. Кстати, имена такого сложения часто встречаются среди древнегерманских и азиатских, ср. Гульвейга и тадж. Гульбарга (не одно ли это имя вообще?). Топоним Азия происходит от азы, — названия именно тех представителей «высшей расы», предводителем которых был Один, он же главный бог германской мифологии.

Трубачёв со ссылкой на Пекконена пишет: «Показательно отсутствие общего древнего самоназвания, охватывающего всех германцев». Этому противопоставляется следующее. «…Мы затрудняемся объяснить равнодушие или нежелание индоевропеистов и даже славистов извлечь очевидные и теоретически веские уроки из факта существования общего самоназвания *slovene «славяне». (Он политесно «затрудняется», но на самом деле прекрасно знает, что это не «равнодушие», это именно «нежелание», а со стороны славянских авторов трусость и предательство пращуров, — В.Т.). Общеизвестный факт древнего наличия единого самоназвания *slovene говорит о древнем наличии адекватного единого этнического самосознания, сознания принадлежности к единому славянству, и представляется нам как замечательный исторический и культурный феномен». Здесь же Трубачёв отмечает отсутствие среди древних германских этнонимов таких, которые отражают привязки к местности, особенно к рекам, в отличие от славянских, привязанных к европейской гидрониии и топонимии (ободриты, лужичане, поморяне, велыняне и т.д.). Германские этнонимы переводятся как «прозвища разного рода («длинноволосые», «знатные», «боевые», «тупоголовые», «ножи», «злые» и т.п.)». (Трубачёв, 1974,С.56,57,60). Это пишет человек, провокативно запустивший в русскую «науку и жизнь» словарь Фасмера и сам отъявленный «фасмерист». Как говорится, «если даже он!…». Впрочем, следует, видимо, различать «раннего» и «позднего» Трубачёва. Я уже писал, что некоторые статьи «Этимологического словаря славянских языков», выходившие под его руководством с 1974г. вызывают восхищение. Этого не скажешь о работах Трубачёва 50-60-х годов. Например, диссертация «История славянских терминов родства…», зависимая от мнений западных «авторитетов», по большей части совершенно пустая и «не о чём» (см. баба, брат, дева, дед, дети, деверь, жена, жених, золовка). Многие ученики академика уже полстолетия заняты тем, что непрерывно «редактируют» (крайне плохо даже без учёта гнилой идеологии, чисто с точки зрения «профессион де фуа) и переиздают словарь Фасмера, как основу этимологии русских слов.

Общий древний этноним, привязки племенных имён славян к европейским географическим реалиям, – свидетельства происхождения в Европе от одного корня. Обратное – свидетельство прихода в Европу агрессивных орд маргиналов, дававших себе звучные, зачастую намеренно пугающие или социопатические самоназвания типа современных названий маргинальных групп «панки», «колбасеры», «металлисты» и т.д. Неспокойная молодёжь устраивает «монстрации». В 90-е годы «лысые» нападали на «длинноволосых», случались и массовые драки. Шокирующие названия берут ансамбли («Ногу свело», «Отпетые мошенники» и т.д.). Банды отсидевших преступников называются «синие». Этот не лишённый приятности разговор можно длить до бесконечности. Можно вспомнить сектантские «хлысты», «молокане», «духоборы» и др. Новые этносы часто возникают на базе субкультур бандитов или сектантов, сформировавших свои сугубые «ценности» (См. Тен, «Аксиосферная теория этногенеза» в кн. Тен, 2013, «Народы и расы. Происхождение», С.298-300). Вначале некий обособленный социум в этносе, потом этносоциальная группа, потом отдельный этнос. Название германского племенного объединения «свевы» образовано по типу «братки́» (иранский корень xsva, в готском sves со значением «свой», — Преображенский,1958,С.983). Отсюда названия швабы (< *свабы), Савойя, Севенны, Швеция (рус. «свеи»), Швейцария (Swiss) и др. (См. Тен, 2013, «Народы и расы. Происхождение», С.366,367).

Исторические заметки

Немецкие рыцари заставляли пленных славян давать клятву на железе (а не на Кресте, хотя сами клялись уже на Кресте, ибо это был их «северный Крестовый поход»). Данная традиция сохранялась несколько веков после принятия христианства. Разумеется, клялись не на куске железа, а на сделанном из железа символе, на *железле. Современное понятие жезл, наполненное высоким контентом, — от этих «жезлов правды», держателями которых были вожди. Здесь намечается знаковое различие между народами. Семиты, как известно из Священной истории, поклонялись золоту («золотой телец», уничтоженный Моисеем), славяне поклонялись железу. Это имеет отношение к вопросу об этнопсихологии. (См. железо).

Зака́зник – охраняемая природная территория. В этим. словарях нет. Происходит от заказать в значении «запрещать, не дозволять», «наказывать, приказывать». История слова невероятно интересна. Факт, что филологи-этимологи прошли мимо него, является ярким доказательством того, что узкие специалисты некомпетентны в проблемах происхождения слов и значений. Их узкоспециальных знаний и интересов, даже если они весьма обширны в рамках филологии, недостаточно. Для филологического формализма здесь нет предмета: заказник от заказать – и дело с концом, нет нужды специально этим словом заниматься. Для историка это только начало, причём, загадочное. В Древней Руси заказник – это не территория, а лицо. В Жалованной грамоте Троице-Сергиевому монастырю от 1453г. говорится: «…а правъ ли будетъ, виноватъ ли монастырскои человѣкъ, и онъ в правдѣ и въ винѣ монастырьскому заказнику». (Срезневский, I,917). «Территориальное» значение отсутствует. В словаре Даля в качестве «старинного значения» указывается «приказчик, управитель архиерейского дома или монастыря; | посыльный, для объявления духовенству наказов». В том же значении, отличном от современного, бытовало слово заказчик; «на людей заказчик, на себя потворщик». (Даль, 2005,I,524). Это — древнерусское: «И мои мытники, и таможники, и заказщики…» (1486; Срезневский, I,917). Судя по контекстам, в Древней Руси заказник, заказщик – это лицо, исполнявшее функции «ока государева или владычного». Они надзирали за сборщиками податей и пошлин от лица князя, в монастырях надзирали за порядком от имени архиерея, в т.ч. за игуменом. Это крайне интересно для историка. Получается, что чин «ока государева» далеко не Пётр I учредил, назвав его «прокурором». В наши дни прокурор – часть правоохранительной системы. Однако ещё в царской России бытовало иное понимание, а именно «око». Прокурор Священного Синода – это не правоохранительная должность. Это надзирающий, «око государево», но не рука, карательных функций у него не было. В системе борьбы с преступностью прокурорское звено отсутствовало, были сыск и суд, прокуратура в качестве основного звена борьбы с преступностью и инакомыслием, — сталинская новация. По сути дела, Пётр I не учредил, а всего лишь переназвал заказник, заказщик, заказчик в «прокурор». Считается, что прокуроры как надзиратели от короля в феодальных уделах появились в 14в. во Франции. Однако на Руси мы с этим лицом встречается в… Переяславской летописи под 995г., где предписывается «сходитися всемя народоу, и воемъ, и заказникомъ» в некой «устроенной гридне» (Срезневский, I,917). Правда, мы не знаем точно, что означало заказник в 10в. Здесь воемъ суть собирательное в значении «войском»; кто здесь заказник? Войско, очевидно, под своим началом, во главе с воеводой (когда князь велит собраться, войско без воеводы явиться не может). Воеводы, как правило, были и управителями. В таком случае, заказник — кто? Надзирающий от князя? Око государево? Это не нелепое предположение. Высшие правители обычно не доверяют все нити управления провинцией одному лицу; делят ответственность. В старину разделения властей не было, значит, наряду с воеводами должны были назначаться надзирающие заказники, как бы «советники», но с правами запретов на определённые действия от имени князя (глагол заказать в древнерусском «советовать, указывать»). Думаю, что князья были не настолько глупы, чтобы оставлять воевод без присмотра; даже в армии всегда есть «комиссары» под разными благовидными названиями. В иные уделы и города, кроме воевод, назначались гражданские управители «тиуны». В таком случае, система управления провинциями в Древней Руси выступает, как трёхчленная: воевода, тиун, заказник, — своего рода прокурор, смотрящий за обоими, с правами на запреты, но не на действия. Вот такие важные выводы следуют из анализа слова заказник. Теперь о происхождении современного слова в «территориальном» значении. На самом деле оно – результат семантической инверсии. История слова такова: древнерусский глагол заказывати «советовать, указывать» > личностное заказник «советник, смотрящий» > заказывати «запрещать» > русское заказывать «запрещать» > заказник в современном значении: территория на которой заказано (запрещено) ч.-л. делать. Это яркий пример того, что исторический анализ по первоисточникам приводит к этимологии, отличной от той, которая «напрашивается», представляется «само собой разумеющейся», не заслуживающей даже статьи. См. заказ, заказать.

Слово епанча́: 1) круглый безрукавный плащ; 2) попона; 3) печной колпак (т.н. «колпаковые печи»); 4) крыша со скатами на все стороны; 5) кошма, войлок; 6) растение, также копытник. С подачи фон Миклошича, с утверждения Фасмера слово епанча́, др.-русск. япончица (СПИ), епанча (Домострой) считается тюркским. Черных пишет: «Несомненно, заимствованное. Источник заимствования – тюркские языки». Далее даёт противоречащую этому заявлению информацию: в словаре тюркизмов Дмитриева слово отсутствует; в турецком «япунджа», «япинджак» — попона для лошадей, зимующих на улице. «Другим тюркским языкам, кроме турецкого, это слово, по-видимому, неизвестно и (ни в турецком, ни в других тюркских языках) не было известно в прошлом». «Непонятно, каким образом оно попало в кон.12в. в «Слово о полку Игореве». Внешне слово действительно выглядит как тюркизм, на эту «внешность» филологи и повелись совершенно маргинально, без анализа. Версии тюркизма противоречат следующие факты. Во-первых, слово семантически богаче в русском, чем в турецком (т.н. «семантический аргумент»). Во-вторых, выводит на базовое понятие «округлое, вокруг чего-то»; турецкое слово не выводит на базовое тюркское понятие («аргумент базы»). В-третьих, шире представлено в славянских языках, чем в тюркских: украинское опонча, белорусское апанча, польское oponcza, болгарское апанджак, сербохорватское япунче, древнерусское япончица (географический аргумент). Каждого из этих аргументов достаточно, чтобы, как минимум, подвергнуть сомнению «турецкую версию». В-четвёртых – то, что категорически отменяет версию Фасмера: 12в., «Слово о полку Игореве», самое древнее упоминание в мире (гораздо более древнее, чем турецкое; турецкий язык начал быть с 15в., а в других тюркских языках этого слова нет; хронологический аргумент). Кроме того, — на что до сих пор вообще не обращали внимание, — в древнерусском есть родственные слова, выводящие на общий корень: опоница, опоничие «чаша, блюдо», япанечник (?). «Япанечнику Василью» в духовной 1472г. завещается полтора рубля. Это мог быть человек, собирающий вспомошествования для бедных в чашу или юродивый, сидящий у паперти с чашкой (Срезневский, III,1659; II,677). Слово епанча в значении 1 является исконным образованием от опона «завеса», «полог», имеющего надёжную этимологию на славянской почве, объясняющую в т.ч. другие (чаша, печной колпак) значения. Праславянское *обона / *обонь, связанно с *обо— «около, вокруг». В старо-словацком было обона «деревянный сосуд», в чешском диалекте обун «чаша в форме барабана», есть подобные слова в других славянских языках, этимология до сих пор не была определена (ЭССЯ XXVIII,129), определена только здесь. Сюда же «др.-русск., ст.-слав. опона (11в.), сербохорв. о̀пона «перепонка, кожица», словен. орȏnа «занавес, завеса», чеш., польск. ороnа — то же». (Фасмер, статья опона; этимология этого слова у Фасмера неверна). От опона также – «попона». Суффикс –ча, который, собственно, придаёт колорит тюркизма, в данном случае обманчив. От свойствен также славянским языкам, ср. «притча», «каланча» (арабское кала плюс русский суффикс –ча), «чунча» — бранно-насмешливое экспрессивное сложение. В русском это суффикс усиления, преувеличения, связанного с иронией («притча» изначально «странное происшествие», «казус», «срам», потом рассказ о нём; «что за анекдот со мной приключился!»; раньше на месте слова «анекдот» было «притча»). В тюркских это, наоборот, уменьшительный, ослабляющий суффикс. Русский суффикс более отражает понятийную сторону, включая название болотного ядовитого растения епанча, он же «копытник», — растение названо так, потому что у него круглые, как чашки или копыта, крупные листья. Турецкое япунджак, япинджак заимствовано через крымско-татарский от древнерусской формы с я- в одном узком значении «попона». Заимствование семантического богатства невозможно, потому что заимствующие не знают корень и не могут свободно оперировать им. Например, в английском есть слово «спутник» из русского в значении «искусственный спутник Земли», но англичане не представляют себе, что спутником может быть человек. У слова «драйв» в английском почти десять значений, а в русском одно. Точно так же турки заимствовали русское слово в одном значении «лошадиная попона». В болгарском слово по форме, видимо, уже из турецкого.

Этимология слова епанча имеет большое значение для верификации «Слова о полку Игореве», как произведения древнерусской литературы. Если это тюркизм при том, что ни в турецком, ни в других тюркских языках не был известен в прошлом, он становится лексикографическим опровержением древности СПИ, доказательством, что это подделка 19в. Этимология с выходом на внятный древнерусский, праславянский корень, наоборот, подтверждает древность СПИ и снимает лексико-хронологическую проблему. И – ретроспективный ход: древность СПИ доказана убедительно разными способами, поэтому слово епанча нельзя трактовать как тюркизм. История этого исконного суффиксального образования такова: обо > обона > опона > опанча > епанча, японча, япончица (банальная перегласовка о:е:я).

Слово запа́зуха – «пазуха, особ. в знач. мешка, зепи, куда что класть можно… Запазушный, находящийся за пазухою. Запазушный друг, весьма близкий и доверенный, задушевный. Запазушный враг, такой же ложный друг, употребивший чью доверенность во зло». (Даль). В этимологических словарях нет. Уже под 980г. в Переяславской летописи – выражение «змiи запазушнѣи» (о льстецах). Выражение «в запазусѣ» засвидетельствовано в 15в. в значении, соответствующем современному наречному выражению «за пазухой» (некто советует держать некий мешочек «у себя въ запазусѣ»). (Срезневский, I,933). Морфологический анализ слова как сложения приставки за-, корня —паз-, суффикса –ух представляется единственно возможным. Этимология слова паз пока неясна, здесь нет необходимости углубляться, но оно дославянского происхождения, напр. в санскрите pājasvám «брюшная полость». В древнерусском пазуха имеет несколько смежных значений, основные «пространство между одеждой и грудью», «одежда нагрудная», «грудь», «прибежище». Срезневский этимологически связывает с паз «жёлоб» (Срезневский, II,861,862). Думаю, что пазуха – слово, грамматически подобное современному «косу́ха» «кожаная куртка «косого кроя» с множеством карманов». Ударение ожидаемо было пазу́ха. Это мужская нагрудная одежда с карманами типа черкески, с отличием, что у черкески карманы снаружи, а у пазу́хи они были внутренними. Древнейшее упоминание связано с убийством Ярополка. «И придѣ Ярополкъ къ Володимеру, яко полѣзе въ двери и подъяста, и два Варяга мечьми подъ пазусѣ» (ПВЛ под 980г.). Лихачёв перевёл: «И пришёл Ярополк к Владимиру; когда же входил в двери, два варяга подняли его мечами под пазухи» (ПВЛ, СПб.,2007,С.173). Прежде всего, возникает вопрос, что означают пазухи во множественном числе, когда речь об одном человеке? Подмышечные впадины? Если не они, то перевод абсурден. Допустим, что подмышечные впадины. В таком случае, перевод недостоверен семантически, потому что подмышки никто никогда не называл «пазухи». Наконец, перевод неверен грамматически. Лихачёв изменил единственное число на множественное (пазусѣ > пазухи). Это телеологическая ошибка: он изменил летописный текст, подгоняя под свой перевод. Единственное число исключает возможность такого перевода. Далее: в подлиннике не «входил в двери», а «полѣзе въ двери». Великий князь пролез в двери? Правильный, на мой взгляд, перевод: «И пришёл Ярополк к Владимиру, как пролезли в двери два варяга и поднялись и мечами под куртку». Ярополк, увлечённый спором с младшим братом-узурпатором, стоя спиной к дверям, не заметил, как двое из варягов, которых привёл на Киев Владимир с севера, тихо пролезли в двери, поднялись и снизу ударили под куртку-пазу́ху. Кстати, захватив Киев, Владимир начал варягов оттеснять, те взроптали, говоря «се Градъ нашъ», что князь их «сольстил», потребовали денег, предложили для этого обложить киевлян данью в свою пользу по две гривны с человека. Владимир повёл себя хитро. Вначале отговорился временем на сбор дани, попросив месяц. За это время самых влиятельных отослал, дав в управление малые города; прочих – толпу без главарей, — направил на Константинополь, а сам отправил вперёд гонца к императору, упредив, что «они злы», чтобы в город их не пускали, а «расточили разно», чтоб не осталось «и единого». Впоследствии он опирался уже на русских богатырей. Это к вопросу о якобы норманнском происхождении русских князей, к отождествлению «русь = норманны»: ничего подобного. Это история использования русским князем наёмников с последующим избавлением от них. Это не были люди, родные Владимиру по крови и культуре, но чужаки во всех отношениях; наёмные бандиты разных, скорее всего, кровей.

Пазу́ха изначально — мужская кожаная куртка с внутренними карманами на груди, потом произошёл перенос на грудь, потому что ударить в пазуху, под пазуху всё равно, что ударить в грудь, под грудь. Скорее всего, мужчины-воины свои пазу́хи снимали только в бане. Для боевых субкультур характерна срощенность с «правильной» одеждой; байкеры, всякого рода «плохие парни» тоже почти никогда не расстаются с косухами, гордятся запахами застарелой носки, которые, кстати, на многих (почти на всех) женщин действуют возбуждающе, как признак первобытной мужественности. От пазу́ха > запа́зуха «карман нагрудный, внутренний»; благодаря приставке произошёл перенос ударения. Отсюда значение «прибежище» (с семантикой «на груди в запазухе»). Кстати, допускаю, что внутренний нагрудный карман мог быть один, вместительный. В нём, например, могли держать железную тарелку для своей порции мяса с хлебом (древние воины не похлёбки хлебали и не каши ели, они ели мясо вволю), приспособы для розжига и т.д. В бою тарелка заменяла нагрудный панцирь. После принятия христианства многие бойцы носили на груди иконы, а для них нужны просторные нагрудные карманы. Стрела застревала в иконе, — «Богородица спасла». Со временем первоначальный смысл утрачивается, этимология запутывается в противоречивости значений. Современное выражение за пазухой является плодом ошибки упрощения. Правильно было бы в запазухе. По такому же типу распространённая ошибка «под мышками» вместо «в подмышках».

Римский император Сервий Сульпиций, свергнувший Нерона, имел прозвище Гальба, под которым и вошёл в историю. Происхождение клички неизвестно. Гальба происходил из знатного и богатого рода, смолоду занимал посты правителя больших провинций и отличался разгульным нравом: любил устраивать гомосексуальные оргии с преторианцами. В римской гвардии служили мужчины разных национальностей. В латинском языке много славянизмов. Среди славянских слов есть такое, которое «укладывается» в образ императора, как шар в лузу: праславянское *galъba, откуда болгарское, македонское галба́ «ласка, баловство, потворство», русское гальба́ (с изменённым значением) «забава» (ЭССЯ VI,97). Возможно, имя императора правильно звучит Гальба́ и оно – славянское прозвище.

Актуальные заметки

Без фанатизма, с пропусками, но всё же отслеживаю авторские слова. Вполне вероятно, что прилагательное завира́льный придумано Грибоедовым в качестве пародии на «либеральный». Это вполне вероятно ввиду патриотических взглядов писателя, выраженных в монологах Чацкого (напр., «Французик из Бордо…»). Возможно, слово загогу́лина придумано Гоголем на базе западнорусского гогуля. Слово жулябия «жулик», образованное по типу «амфибия», запущено Маминым-Сибиряком.

Невероятно интересная сквозная тема, которая жаждет своего исследователя, — рекапитуляции древних слов, выражений, значений в говоре современных улиц. Тема невероятно важная в качестве свидетельства работы языкового кода, выявляющегося через века. В 19-20вв. рекапитулировался праславянский корень с е— в слове едрёный (с разницей, что в праславянском е— была назальной). Частица же в выражениях типа «что же это?» происходит от индоевропейской *ge, которая была в санскрите, в древнегреческом, бытует в балтских (добавляется в конце слов через дефис, с усилительным значением). Исток – в увулярном ha, haja выражавшем становление, движение (Иллич-Свитыч, I,243). Почти во всех евразийских языках есть глаголы движения и становления с корневым сонантом ga, ha в разных аблаутовых огласовках. Например, английское go, немецкое gehen, арабское хадж, славянское гей «вперёд», украинское геть, русские га́тать, га́тить, а также год, ход и т.д. Осмысление связи общего смысла «движение, двигаться, идти, ход» с усилительной частицей же давно утратилось, частица тысячи лет живёт своей жизнью. Однако заданный в палеолите алгоритм сохраняется в глубинах подсознания. В кон. 20в. русские стали заменять усилительную частицу же усилительным выражением «по ходу». Пока что это делает неформальная молодёжь, но именно она и является главным творцом языка, именно она и развивает его. Это ничто иное, как рекапитуляция первобытного алгоритма мышления. Далёкие предки в каменном веке имели в виду то же самое, потом значение затушевалось, современная молодёжь бесцеремонно вытащила его из нетей. Выражение «кто же это сделает?» равнозначно «кто это сделает по ходу?». Выражение «что же это такое?» равнозначно «что это такое по ходу?». Выражение «чего же вам не хватает?» равнозначно «чего вам не хватает по ходу?». Ностратическое, возможно, палеолитическое значение вытащили уличные пацаны!

Слово зага́шник «потаённый схрон» фиксируется с 1951г. из лагерной фени. Слово происходит от старинного глагола загаить, загаять, который был почти утрачен (бытовал очень ограниченно в диалекте), но его производящую функцию народ сохранил, благодаря чему и появилось слово загашник, ставшее общерусским. Криминальная среда является одним из главных загашников древних слов и смыслов и, наряду с молодёжной, — локомотивом развития языка. Примером рекапитуляции старинного значения в современном слэнге является глагол зажмуриться в значении «умереть». Это значение стало основным в последнее тридцатилетие. В сер. 20в. можно было сказать «зажмурься» в значении «зажмурь глаза», ныне это означает пожелание умереть; стало возможно выражение «чтоб ты зажмурился» — «чтоб ты сдох», несовместимое даже грамматически с первоначальным глаголом зажмуриться в значении «смежить веки на короткое время». Сюда же жмурик, диал. жмурук «умерший», «тот, кто зажмурился» (Фасмер) с той разницей, что жмурик не выходило за актуальный лексикон, а глагол зажмуриться в значении «умереть» в 20в. в общерусском отсутствовал; когда бытовал в прошлом, не знаю, но Фасмер его в таком значении называет. Его рекапитулировала криминальная среда. См. жму́рик, зажму́риться. Древнерусский глагол занышити, занышитися в современном криминально-молодёжном слэнге «обновился» и явил себя во всей красе в форме заныкать, заныкаться. Данный глагол уже вышел за рамки слэнга, примерно полвека используется в литературе. (См. заныкать, занишнуть).

Слово жесть употреблялось в древнерусском в том же переносном значении, как оно употребляется в современном слэнге, когда к.-л. говорит: «Ну и дела! Жесть!». Рекапитуляция этого значения произошла в 80-х годах 20в. Сравните: «Не брези, жено, того, что хощеши створити ми толику жесть». Срезневский перевёл «створити жесть» как «сделать неприятность» (лат. molesta res «неприятная, тяжёлая вещь»). (Срезневский, I,864). Это поистине удивительно, как работает языковой код, когда через века возрождаются забытые семы!

Древнерусский текст: «въ то погребѣ предѣлана кабы закрома два». «Кабы» нельзя перевести «если». Не вижу иной возможности, кроме: «в том погребе сделаны как бы закрома два». На ум сразу же приходит расхожее «как бы», употребляемое наряду с «типа». Эти обороты вошли в массовую речь из молодёжного слэнга в 21в. Неужели новаторский оборот с «как бы» — это тоже рекапитуляция древнерусского разговорного стиля? См. закром.

Глагол запороть от «пороть» бытовал в века, непосредственно предшествующие актуальному времени, в лексике экзекуций. Другой глагол с другим корнем — запороть «испортить» не использовался. В древнерусском запъртити «испортить», засвидетельствовано в 1130г. В тексте – страшная угроза, мол, кто «запъртить тоу дань и се блюдо», того будет судить Бог в день пришествия (Срезневский, I,941). Присутствие редуцированной ъ – признак праславянской древности глагола. Этот глагол, а также слово за́поротокъ «испорченное яйцо», которое было в ходу уже в 11в., т.е. имеет дописьменную историю (первым его запечатлел древнерусский автор с замечательным именем Упыр Лихой; Срезневский, I,938). Древние русские мыслили также, как современные «просторечные» носители русского языка, которые ввели в лексикон в сер. 20в. слова запороть, запоротый. Это не «придумки», это архетипическое проявление языкового кода. Перед нами очередной случай рекапитуляции стиля и духа языкового мышления далёких предков. (См. запороть I, за́порток).

«Законъ застоя и прѣдания славне отьчьскааго» (11в., Срезневский, I,949). Скорее всего, под застоем в данном древнерусском тексте имеется в виду время покоя в эпоху предков, некий спокойный, сытный и славный «золотой век». Неубиваемая иллюзия: мы точно так же воспринимаем эпоху застоя в СССР как утраченный «золотой век», когда было спокойно, безопасно, относительно сытно; страна была в славе и почёте во всем мире; были строгие устои, внятные законы, без современных разночтений; а вот когда жили в тогдашнем четверге, были поголовно недовольны отсутствием перемен, скукой, бесславием. Семантический перенос на состояние социума произошёл уже в древнерусские (если не праславянские, учитывая древность текстов) времена. Т.о. понятие застой в социальном смысле является рекапитуляцией древнерусского понятия, произошедшей в 80-е годы 20в. В непосредственно предшествующие века слово застой при описании состояния общества не использовалось. О других рекапитуляциях см. Т.3,С.44.

Введение в т.IV «Историко-этимологического словаря»

Читайте также

Добавить комментарий Отменить ответ

Темы

Типы публикаций

Новости

Свежие записи