В больнице лежал парень, которому ремонтировали коленку. Он читал толстенный, более тысячи страниц, роман «Шантарам» Г.Робертса. Я заинтересовался, потому что знаю, что этот роман сейчас читают многие. Вообще, я избегаю читать модные вещи. Пелевина, например, прочел спустя лет десять после того, как он стал известен, самый первый роман «Чапаев и пустота» и больше никогда читать этого автора не буду. Единственное место, которое понравилось, это когда герой привязывал к кусту вымышленную лошадь, а потом вспоминал, что это было единственное настоящее в его жизни. Все остальное – искусственная конструкция, во многое просто не верится, причем, даже не в дурацкие полеты Шварцнеггера на автомобиле над Москвой, а в самые обычные вещи. Например, в описание сексуальных сцен героя с женщиной: автор, похоже, не имел подобного опыта. Одного абзаца мало, чтобы писатель заинтересовал своим творчеством. Нет, я не сноб, я честно пытался и другие опусы Пелевина почитать, но не смог. Конструкция она и есть конструкция, ребра торчат. Ты так напиши, чтобы получился Нотр-Дам, чтоб не было видно, на чем все держится (отсылаю к стихотворению Мандельштама «Нотр-Дам»). Сам я читал в больнице Маркеса, три его еще не читанных мной романа: «Генерал в своем лабиринте», «Вспоминая моих несчастных шлюшек» и «Хроника объявленной смерти». Вот этого автора можно читать и перечитывать. Это настоящее, телесное и духовное одномоментно, загадочное и волнующее, как одномоментная материальность и нематериальность Вселенной.
Попросил у соседа «Шантарам», эту «…потрясающую, трогательную, необъятную, как Океан» книгу, это «…произведение высочайшего искусства и исключительной красоты». Это из критических отзывов на обложке, опубликованных в ведущих западных СМИ.
Вот герой, который сходу сообщает о себе, что он «крутой», едет на автобусе из аэропорта в исторический центр Бомбея, — Колабу. Кстати, для любителей темы «индославов» могу сообщить, что название представляет собой сокращение от «Коломбала», — и как тут не вспомнить нашу северную Соломбалу под Архангельском. Но вернемся к герою, который едет и страдает от вида бомбейских трущоб. «…Меня буквально скрючило внутри», — сообщает он прямой внутренней речью. Что именно? Диарея? Желудочные или почечные колики? Увы, гораздо хуже для читателей: банальный сентиментализм. Жлобина «стыдился своего здоровья, денег в карманах». «Если вы в принципе способны чувствовать такие вещи, — откровенничает герой, — то первое неожиданное столкновение с людьми, отверженными миром, будет для вас мучительным обвинением». Впервые! Да перед нами просто Сиддхартха, нежный царевич, воспитанный в розарии и впервые попавший на улицу. Это история о перерождении! Но как это сочетается с автобиографией героя, доводимой до читателя здесь же, в автобусе? «Я грабил банки и продавал наркотики (кстати: несчастные наркоманы разве не являлись отверженными, не стыдно было отправлять на тот свет этих часто почти детей?!)… В меня не раз всаживали нож и я всаживал нож в ответ. Я убежал из тюрьмы с крутыми порядками и парнями, перебравшись через крутую стену в самом видном месте. Тем не менее, это море людского страдания резануло меня по глазам. Я словно напоролся на нож!» Во как! Чуйственно-с до «не могу». Прослезился, бандит. Но «не верю», как говорил Станиславский и вспоминаю, что говорил Ларошфуко: «у нас всегда достанет сил, чтобы перенести несчастья ближних». А герой тем временем, воспаряя в своем лирическом экстазе, до обобщений дошел, до политики:
«Тлеющее внутри меня чувство стыда и вины все больше разгоралось, заставляя сжимать кулаки из-за этой несправедливости
Разумеется, это критика в адрес правительства Индии. Со стороны представителя того западного мира, где один среднестатистиче
Плохой постановщик это Робертс, без чувства меры и без понятий, хотя вроде бы тоже сидел в тюрьме и по идее должен понимать, что к чему, не дураки же в их тюрьмах сидят? В наших точно сидят не дураки, но все зависит, видимо, от общего интеллектуальног
В автобусе к Линдсею (фамилия героя) прицепляются два канадца, уже бывавшие в Индии с предложением снять номер на троих. Мол, дешевле будет. Опять не верю. В бюджетных гостиницах Бомбея, как и повсюду (а если вы ищете подешевле, то вам сюда), около ста процентов номеров, — это спартанские «дабблы». Это стандарт дешевого отеля. Номер на троих, — это уже эксклюзив, это семейные апартаменты, там другие требования, стоить он будет дороже даббла раза в два, а то и три, так зачем, спрашивается? Как правило, дешевле снять два даббла на троих, чем один большой номер. Поэтому поступок опытных канадцев тоже никак не мотивирован, а тем более согласие нашего героя, который по прибытии в отель показал себя с лучшей стороны, буквально разбрасываясь деньгами и дорогими подарками первым встречным индусам. В связи с тем, что канадские попутчики пожили и бесследно исчезли (автор даже не сообщает, куда они испарились), возникает вопрос: а зачем они вообще были нужны в контексте? Ответ напрашивается: чтобы сделать из них тусклый серый фон для оттенения яркости главного героя. Во-первых, канадцы не страдали по поводу бедности индусов, они за свои небольшие денежки беспокоились, чтобы никто не стащил по бедности. Во-вторых, они скупы. Они торгуются, а Линдсей за все платит вперед и старается добавить кратно. Так, уличному гиду, который еще не оказал никаких услуг, а только пообещал показать Бомбей, дарит бутылку дорогого виски, которую индус тут же продает, чтобы купить на эти деньги 2 бутылки дешевого виски, новую рубашку, порцию наркоты за 12 долларов, билеты в хороший кинотеатр и еду на 2 дня. А номер, который Линдсей снял с канадцами на троих стоит всего 6 долларов в сутки! Вот вам и экономия! И вы хотите, чтоб я такому автору верил? Да я не верю даже, что он бывал в Бомбее!
У Линдсей чужая фотка вклеена в паспорте кое-как, а он чудит, не стесняясь, привлекая к себе внимание по мере недюжинных сил. Удивление портье вызывает уже то, что он оплачивает номер на неделю вперед. Портье знает: здесь не принято задерживаться, город опасный. Значит, приехал с какой-то целью. Но говорит, что без цели. Снимает супердешевый номер, но при этом сорит деньгами. Любой отельер сразу стуканул бы, индусы, обслуживающие иностранцев все стукачи, особенно в Колабе. Мы с другом однажды на набережной в Колабе отпили по глотку рома из его фляжки. Какой-то индус из окна гостиницы увидел, стуканул… Дальше рассказывать не буду о нравах бомбейской полиции, а то визу больше не дадут. Но чтобы такого жирного червяка упустить, каков этот набитый награбленной зеленкой Линдсей с его фальшивым паспортом, — это против их нравов. Отельер, зажавший информацию, вмиг лишился бы бизнеса, — и он это знает. И гид, навязавший свои услуги, тоже.
С этим гидом Линдсей отправляется на прогулку и тут автор без всякого стеснения подстраивает ему судьбоносную встречу. Подстраивает так, как ему «отличающемуся необузданным воображением» (из отзыва на обложке) стыдно должно быть подстраивать. А.Кушнер в стихотворении «Отказ от поэмы» написал, мол, «стыдно открывать в купе дверь, чтоб подстроить встречу»… Но это когда имеет место быть высокий уровень писательства. Робертс без стыда ставит своего героя на пути автобуса, а некая дама, схватив его за руку, спасает Линдсею жизнь. Разумеется, они долго, целую вечность смотрят другу другу в глаза… В какие, твою мать, глаза! Там глаза – всем глазам глаза! У тетки этой. «Таким зеленым было бы море, если бы могло достичь совершенства!» — захлебывается от восторга наш крутой герой. Да…
Море совершенно, равно как и метафора. Только море совершенно по величию и красоте, а метафора, — по уровню пошлости. Это совершенная пошлость.
Эта женщина, которую зовут Карла, родом из Швейцарии, из всех стран она, разумеется, любит США, а живет при этом в Бомбее. Одновременно и томная, и пикантная, и всезнающая, и остроумная, она сыплет афоризмами, соревнуясь в этом с бандитом Линдсеем. Он влюбляются друг в друга на волне остроумия, которое, когда читаешь, производит впечатление, но, закрыв книгу, в сухом остатке ничего. Карла, сочетающая в себе достоевскую Настасью Филипповну с Мэри Поппинс с ее непонятным всемогуществом, вводит Линдсея в подпольные круги Бомбея, откуда начинаются его головокружительн
