Пушкин, засекреченный Кофыриным

Мне переслали письмо библиографа и пушкиноведа Татьяны Белогорской, живущей в США. Её интересует моё мнение, как автора книги «Последнее дело Пушкина», по поводу статьи Н. Кофырина «Засекреченный Пушкин».

Надо сказать, что книгу я в своё время написал, будучи, подобно Кофырину, неудовлетворенным тем, как пушкиноведы отвечали на вопросы о тайне гибели Пушкина. По сути дела, они множили загадки, а не давали ответы. Ответ выходил за пределы события дуэли, мне пришлось заняться разысканиями, начиная с первых шагов Пушкина, его жены, Дантеса по русской земле. И этого оказалось мало: пришлось внедриться в историю России, Франции, Европы, в закруты дипломатии, в характеристики царя, его окружения, друзей и врагов поэта и т.д. В итоге получилась большая книга, выдержавшая с 2004г. три издания. Для себя я нашел ответы и уже 14 лет не занимаюсь больше этой темой.

Надо сказать, что мне приходит много подобных писем отовсюду. Из США пишет автор одной конспирологической версии, основанной на якобы отысканном им «неизвестном дневнике Пушкина», полном диких скабрезных «фактов». Я не отвечаю. Или пишу: читайте мою книгу, в ней всё, что я могу сказать по данному поводу. Для себя я проблему решил. Мои ответы изложены не только в книге, но и в серии журнальных статей, в публикациях «Пушкинских» научных конференций, т.е. обкатаны среди профессионалов.

И на скороспелые «секреты» Кофырина не стал бы реагировать, если б не попросила очень хороший человек Анжела Хачатурян. Г-жа Белогорская, бывший преподаватель института им. Крупской, является её подругой.

Ввиду того, что сильно занят (у меня обязывающие договора с двумя издательствами на мою основную тему о происхождении человека, сознания, языка, общества), вынужден реагировать предельно кратко и, возможно, поверхностно: ковыряться в литературе в поисках ссылок совершенно нет времени. По сути, это будет «устный» ответ сходу, по памяти, будто говорю по телефону. Г-жа Белогорская, прошу прощения.

В целом впечатление удручающее: поверхностные конспирологические сплетни, не связанные концептуально. Особенно удручает то, что автор, не задумываясь, марает достойных людей: Данзаса, Эккерна и даже Пушкина и его жену.

Особенно отвратительно читать домыслы, будто Пушкин являлся глубоко законспирированным агентом царских спецслужб. Аргумента два: 1) Пушкин был невыездным; 2) он был масоном.

Если Пушкин был невыездным по причине своего голубого мундира, который тайно носил под партикулярным платьем, получается, что его роль в качестве агента III Отделения (в России на то время была только одна спецслужба, сотрудники которой носили голубые мундиры) заключалась в доносительстве на своих друзей-декабристов или литераторов. Надо ли говорить, что ничего подобного не было и быть не могло. С Бенкендорфом Пушкин общался подчеркнуто официально и свысока, «подобно русскому дворянину древнего рода», согласно свидетельству его сестры Ольги и многим другим. Он считал Бенкендорфа выскочкой, сделавшим карьеру, благодаря именно тому, в чем Кофырин подозревает Пушкина: «сдал» своих друзей-декабристов.

Для пушкинского психотипа вообще характерна стойкая неприязнь ко всем «искательным» людям, которую он выражал открыто, невзирая на должности и посты. По этой причине он презирал Булгарина, который как раз и был агентом Бенкендорфа среди литераторов, ненавидел статс-даму Нессельроде, которая кичилась своей близостью ко двору и использовала эту близость, министра Уварова и т.д. Бывают люди, которые патологически ненавидят искательство перед сильными мира сего. Ненавидят, как явление. Именно таким человеком являлся Пушкин. Я его, увы, прекрасно понимаю, потому что сам такой. Редактор одной газеты, где я работал, был отчасти прав, когда сказал: «У Тена патологическая ненависть к властям». Не считаю это достоинством, это некая ювенильная черта в характере, но она у Пушкина была. И я его за это люблю. Понимаю, каким отношением он нажил себе множество врагов среди царедворцев, в силу чего Лермонтов, живший в 1837г. в Петербурге, точно вычислил, кто на самом деле убил Пушкина: «надменные потомки известной подлостью прославленных отцов». Никакого секрета тут нет.

Прошу прощения за сравнение, но Пушкин не зря есть «наше всё». Каждый человек может найти в себе «немножко Пушкина», включая его недостатки. Хорошо немцам, у которых «их всё», — это благоразумный Гёте. Но, с другой стороны, неслучайно, его главный герой — Фауст, пошедший на сделку с дьяволом. Образ Фауста потому столь убедителен, что Гёте взял его из себя и эксплицировал.

Слово «подлость», кстати сказать, в 19в. имело не то значение, как сейчас. Оно было еще привязано к глаголу «подлазить», т.е. означало искательность, а не интриганство, как сейчас. Пушкин ненавидел именно это значение. Однажды он встретил великого князя Михаила, фактического соправителя империи, который первым подошел к поэту, первым поздоровался. Более того: бежал за ним, чтобы поприветствовать. Пушкин ответил, а придя домой написал в дневнике: «чувствую подлость во всех членах». Настолько он был щепетилен в вопросах подлизывания к властям. И такого человека называть «тайным агентом» этих самых властей! Это — подлость по отношению к великому человеку.

Что касается масонства Пушкина, которое подается Кофыриным как еще одно «открытие», то это факт общеизвестный. Пушкин писал сам открыто, что был членом самой радикальной ложи, когда жил на юге. Известно также, когда кончилось его масонство: после ночного разговора с главой ложи Пестелем в Кишиневе. Пестель пытался вовлечь Пушкина в заговор. Они спорили всю ночь относительно необходимости революции и ее перспектив. Пушкин прекрасно понимал, чем кончится борьба за свободу: еще большей диктатурой. Свое отношение к революции он выразил в стихотворении «Андре Шенье», где назвал революционный Конвент «ареопагом остервенелым». «Он хотел войти в круг декабристов, но ему отказывали, якобы «оберегая поэта», — излагает еще одно свое открытие Кофырин. Это старая советская версия, когда Пушкину приписывали деятельную революционность. Пестель, несостоявшийся российский Робеспьер, никого не оберегал и не жалел. Пушкин сам от него отстранился, как от чумы. Давид Самойлов в великолепном стихотворении описал этот принципиальный разговор.

Кофырин ссылается на Лотмана, книгу которого «Пушкин» я считаю позором пушкиноведения ввиду ничем не подтвержденных наветов в адрес графа Воронцова. Вообще, надо быть крайне щепетильным, когда задеваешь такие имена, как Воронцов. По поведению на Бородинском поле этого героического человека можно сравнивать с Андреем Болконским, который тоже был уже в почтенных годах, когда рисковал жизнью во имя Родины. Воронцов со своим полком оборонял Багратионовы флеши, и отстоял, хотя под ним убили лошадь, когда он во главе полка ходил в контратаки. Почти весь его полк погиб, Воронцов был ранен, но не ушел с поля боя. Это герой России. Впоследствии — один из самых выдающихся государственных деятелей, обустроивших юг, а потом Кавказ. Даже в обстановке личного конфликта, когда Пушкин открыто фрондировал генерал-губернатору, Воронцов вел себя более чем прилично. У него были тысячи способов учинить расправу. Например, Пушкин, получая зарплату, вообще не ходил на службу, предпочитая общество графини Воронцовой. В дни стихийного бедствия, когда саранча поела посевы, каждый чиновник был на счету. Пушкину дали спецпредписание: съездить в уезд, оценить ущерб с целью компенсаций. Пушкин не двинулся с места, а в качестве отчета написал издевательски: «саранча летела, села, все съела и улетела». Одного этого было достаточно для серьезного наказания. Воронцов простил. Ввиду личного конфликта, граф действительно хотел избавиться от Пушкина, но использовал для этого хорошие характеристики, которые писал, скрипя сердцем. Писал, что «недостатки Пушкина происходят не от сердца, а от молодости», что необходимости держать его в ссылке нет. Ни одного доноса он не написал. Кто такой Лотман, чтобы писать про героя России, будто тот «сочинял на Пушкина доносы» и «окружил его шпионами»? Он в атаку на штыки ходил? Он управлял губерниями, он созидал Россию, этот борзописец? Какие шпионы в Одессе, которая была тогда маленьким поселком, где все были на виду?! Каждый шаг Пушкина был на виду, тем более, что он вел себя вызывающе, скандально, по-хулигански как в Одессе, как и в Кишиневе. Он вел себя так, как никогда не ведут себя тайные агенты.

«Из этих «ссылок» Пушкин писал донесения, которые по сути были отчётами разведчика», — пишет Кофырин. Какие «донесения», где они? Какая разведка в провинциальных регионах России?

Пушкин сам был поднадзорным. Не случайно в общении использовал французский язык. Аристократы говорили по-французски, чтобы не доходило до слуг. Отсюда, кстати, возникает вопрос: каким образом разговоры в семье Пушкина доходили до Бенкендорфа? Крепостные слуги не могли знать, доносил кто-то из домашних. В доме жили две сестры Натальи Николаевны. Одна из них, вышедшая потом замуж за Дантеса, была фрейлиной.

«…Когда Пушкин стал писать не то, что от него ждали, его перестали публиковать».

Чушь какая. Публиковали Пушкина до самой смерти. Он сам себя публиковал. У него был для этого свой журнал, — «Современник».

«27 января 1832 года поэт вновь принял присягу, причём дважды. На одном листе расписался по месту своей официальной службы, где числился как коллежский секретарь, и второй раз по месту своей секретной службы, где числился как титулярный советник», — пишет Кофырин.

Пушкин числился титулярным советником в МИДе. Получив данный чин, он больше никогда не был коллежским секретарем. Ни в какой «секретной службе» он не состоял ни в каком чине. Служба в МИДе была номинальной. Настоящая служба была не секретной, а открытой: Пушкин занял место Карамзина, как историограф. И он действительно написал историческое сочинение: «История пугачевского бунта», писал историю Петра Великого. Хотя, в большинстве, его исторические сочинения были художественными. Однако, и для них надо было ходить в архивы. В архивах тогда могли работать только служащие. Для этого Пушкин и был назначен на фиктивную, но не тайную должность. Это была типичная синекура для талантливого человека, подобная должности библиотекаря Императорской библиотеки для Крылова.

«В 1832 году на базе Третьего отделения жандармов была создана политическая разведка России. Этой службой руководил Адам Сагтынский. Он набирал «агентов-литераторов» для организации контрпропаганды в Европе», — пишет Кофырин. При чем здесь Пушкин, который в Европу не ездил?

«А.С.Пушкин был секретным сотрудником и работал «под прикрытием»: формально числился в Министерстве иностранных дел как коллежский секретарь, а реально работал в секретном подразделении как титулярный советник. Причём зарплату получал сразу в двух ведомствах: одну в МИДе, а другую из специального секретного фонда самого императора, где получали зарплату другие секретные сотрудники», — пишет Кофырин.

Это — прямая клевета. Как человек, подробно занимавшийся вопросом  о бюджете Пушкина, говорю: никакой  зарплаты из секретных фондов императора Пушкин не получал. Он был слишком щепетилен, чтобы получать подачки от императора. Например, решив продать нижегородское имение в казну, он специально просил министра финансов Канкрина, чтобы его просьба не была доведена до императора, дабы тот не вздумал ссудить Пушкина деньгами ввиду нужды.

Данная версия — прямая поддержка пасквилянтов, которые намекали, будто Пушкин получает от императора деньги за пользование его женой. Кофырин пишет об этом без стеснения неразборчивого человека:

«По всей видимости, Наталья Николаевна действительно не изменяла своему мужу с Дантесом, поскольку была фавориткой царя Николая I. Злые языки утверждали, что последний отпрыск Пушкина – ребёнок Николая».

Чьи «злые языки»? Я таковых не знаю, кроме языка Кофырина. Курчавая брюнетка Наталья была похожа на Пушкина больше всех его детей и совершенно непохожа на высокого, белокурого Николая.Наталья Александровна Пушкина

О том, как Кофырин разбирается в литературе, говорит следующий опус:

«При жизни Пушкин был не самый известный писатель, и не был признан самым лучшим. Баратынский и Батюшков едва ли хуже».

Ну и писал бы о Баратынском или Батюшкове. Там загадок тоже немало. «В старших классах я посещал факультатив по литературе», — извещает читателей Кофырин, видимо, полагая, что это дает ему право быть литературоведом. Едва ли был приличный факультатив, если Пушкина-поэта ставили на одну доску с Батюшковым.

«Хотя официально Пушкин числился камер-юнкером, в подлинном военно-судебном деле о дуэли с Дантесом-Геккерном, Пушкин именуется как «камергер» (что соответствует чину генерала)», — пишет Кофырин.

Дантеса за убийство Пушкина судил суд Кавалергардского полка. Это просто ошибка. Кавалергарды, не разбирающиеся в гражданских чинах, перепутали чин Пушкина. В принципе, ненамного: камер-юнкер — это полковник. Вице-губернаторы получали чины камер-юнкеров.

«У Дантеса был покровитель – его дальний родственник граф Нессельроде, возглавлявший министерство иностранных дел, к которому был приписан по службе Пушкин».

Ничего подобного. Даже отдаленной родственной связи нет.

«Пушкин пал жертвой заговора педерастов», – откровенно сказал Юрий Лотман в разговоре с В.Баевским (см. «Вопросы литературы». М., 2002, № 2).

Выше я уже написал, чего стоят перлы Лотмана о Пушкине. Теперь о заговоре педерастов. Этого интервью я не читал и не собираюсь, потому что мне омерзителен Лотман, как пушкиновед. Надеюсь, что Кофырин передает аутентично.

Заговора педерастов, нацеленного на убийство Пушкина, не могло быть по одной простой причине. Эккерн и Дантес боялись скандальной дуэли, как тараканы огня. Дело в том, что в Европе тогда начали принимать законы против гомосексуалистов, а в России их не было вплоть до сталинского уголовного кодекса. Открытое сожительство, как в Петербурге, было невозможно ни в одной другой столице. Дантес жил в здании нидерландского посольства, не таясь. Он делал головокружительную карьеру, был принят при дворе. В ноябре 1936г. он вынужден был жениться не по любви на некрасивой, нищей, старой деве Екатерине Гончаровой, дабы избежать дуэли с Пушкиным. Тем самым он «слил» свой главный козырь: возможность сделаться богатым, благодаря женитьбе на богатой девушке. У невероятно красивого, удачливого на женское внимание кавалергарда, с романтическим прошлым, очень остроумного, души всех компаний, безусловно, была такая возможность. Удачный брак вообще был его главной целью. И вдруг он выбрасывает этот козырь впустую, — лишь бы только не дуэль с Пушкиным. Даже царица была в шоке, не зная, что заставило Дантеса жениться на «некрасивой старой деве».

После дуэли на Чёрной речке гомосексуальная пара оказалась в центре грязных пересудов «лотмановского» толка по всей Европе. Эккерна спасло то, что он принадлежал к королевской династии и являлся самым выдающимся нидерландским дипломатом 19в. Его после годового перерыва отправили послом в Австрию. Дантес с его подмоченной репутацией не смог пристроиться нигде. Целых 11 лет молодой человек, привыкший к жизни звезды, жил в деревне с нелюбимой женой (которая через 4 года умерла), в нужде. Собственных доходов не было, потому что семью разорил отец Дантеса. Его по-прежнему содержал Эккерн из своего жалованья, и это было унизительно. Эккерн пытался пристроить приемного сына в Австрии, но ничего не получилось. Дантес приехал в Вену и уехал, несолоно хлебавши. Вы можете представить себе, насколько мучительны были эти 11 лет, с 22 до 33 лет жизни, для Дантеса? Он ощущал себя заколоченным в гроб. Молодые звезды, оказавшись невостребованными, и за более короткий срок спиваются, занаркоманиваются или выходят в окно. Главное, у Дантеса не было никаких перспектив. Даже жениться выгодно он уже не мог ввиду отсутствия положения, нищеты, четверых детей и потрёпанности. Кто мог предвидеть, что во Франции произойдёт бонапартистский переворот и что Наполеон III сделает ставку на безграмотное крестьянство и провинциальных дворян? Тут и Дантес пригодился со своей беспринципностью и карьеризмом. Он, всегда позиционировавший себя в качестве легитимиста, быстро переделался в бонапартисты и пробился в сенат, обманув безграмотных крестьян (приписал сам себя в список избранных депутатов).

Теперь скажите, — нужен был Эккерну и Дантесу этот скандал, подаваемый Лотманом как «заговор педерастов»?

«В злополучном пасквиле был намёк, будто бы поэт торгует своей женой, поскольку Пушкин был должен императору 45 тысяч рублей», — пишет Кофырин.

Ложь. Совершенно точно, что Пушкин ничего не был должен императору. Были долги разным лицам, в основном, поставщикам Натальи Николаевны и карточные. Была небольшая задолженность в казну, как выданное вперед жалованье, которое Пушкин не успел отработать. Выдача жалованья авансом была нормальным явлением и обычно государство не требовало от вдовы возвратить аванс. Собственно, как и сейчас. Если человек, получивший аванс 1 числа, 2-го неожиданно умирает, никто не берет вдову за грудки с требованием возвратить деньги в кассу.

«Накануне последней дуэли у Пушкина был неприятный разговор с царём Николаем I на сугубо личную интимную тему. Возможно, поэт высказал всё, что думал об ухаживании царя за Натальей Николаевной. Через пять дней Пушкин был убит на дуэли. Вряд ли это была случайность…», — пишет Кофырин.
Последний разговор Пушкина с царем широко известен и много раз перетолкован, но версия, будто убийство Пушкина стало следствием этого разговора, — это действительно открытие, с чем Кофырина и поздравляю. Но почему он не приводит содержание этого разговора, которое полностью ничтожит его «открытие»? Царь, узнав о предстоящей дуэли, вызвал Пушкина и потребовал от него слова, что он не станет стреляться. Царю о дуэли сообщил, скорее всего, Эккерн, который ее категорически не хотел. Он же сообщил о ней Бенкендорфу с требованием послать наряд на место дуэли с целью ее предотвращения. Поведение Бенкендорфа, который послал наряд в другую сторону, действительно, подозрительно, но оно подтверждает истину, что никаким тайным агентом III Отделения Пушкин не являлся. Для объяснения поведения Бенкендорфа достаточно одного: Бенкендорф недолюбливал Пушкина, после встречь с которым всегда чувствовал себя униженным. Этого достаточно, не надо множить лишние сущности.

«В 1927 году судебный эксперт А. А.Сальков на основе графического изучения почерков барона Луи Геккерна, князя И. C. Гагарина, князя П. В.Долгорукова пришёл к заключению: пасквильное письмо было написано князем Долгоруковым».

Сальков был другом П.Щёголева, который попросил его подписать экспертизу для своей книги (они вместе работали в большевистской экспертной комиссии). Щёголев специализировался на литературных мистификациях, эта экспертиза — не единственная его мистификация, были другие: «Дневник Вырубовой», «Дневник Распутина», письма Бенкендорфа. Сальков не являлся почерковедом, это был судебный эксперт широкого профиля, которые и трупы режут и письма читают

В 90-е годы, когда я был редактором одной областной газеты, из тюрьмы пришло письмо, в котором заключенный описывал злоупотребления прокурора области, в результате которых он оказался за решёткой. Я решил опубликовать, надписал сверху название и визу «В печать». Впоследствии я был привлечен по иску прокурора к суду на основании судебной экспертизы. Экспертное заключение гласило, будто весь текст, начиная со слов «В печать» написан мной и является фальшивкой. Почерки разные совершенно. Письмо написано старательным почерком с правым наклоном, у меня вообще наклона нет, буквы пляшут. Чернила разные. Эксперта это ничуть не смутило. Об этом анекдотическом суде писали газеты даже в Англии и США. С тех пор я как-то не склонен доверять судебным экспертам широкого профиля.  Давно уже разоблачена мистификация Щеголева и только человек, не знающий истории вопроса, может к ней апеллировать.

Просто позорны обвинения в адрес Данзаса.

«В день последней дуэли у Пушкина ещё не было секунданта. Случайно им стал лицейский товарищ Константин Данзас. Константин Карлович Данзас (1801-1870) никогда не был близким другом Пушкина, не принадлежал к кругу поэта, они почти не общались. Почему же Данзас так легко согласился быть секундантом Пушкина?»

Начнем с того, что Пушкин считал всех своих лицейских товарищей не просто друзьями, а почти родными. Он и с Пущиным почти не общался после лицея. А при этом писал: «мой друг бесценный». Данзас согласился не легко. Никто не шел на такое дело легко, потому что за участие в дуэли в любом качестве полагалась смертная казнь, да еще и позорная: на веревке. Данзас согласился за 4 часа до дуэли, потому что иначе Пушкин нашел бы какого-нибудь незнакомого спившегося бывшего офицерика и взял бы его в секунданты. Среди дворян не поддержать друга в решении вопроса чести считалось подлостью.

Репутация обоих секундантов — Аршиака и Данзаса — не вызывает сомнений. Оба были примерно одного психотипа: честные служаки, не хватавшие с неба звезд.

Представляя Данзаса участником заговора с целью убийства Пушкина, Кофырин уверяет:

«Скорее всего, Данзас мог быть только соучастником (пособником). Организатором мог быть только император».

И выдвигает обвинения:

«В нарушение дуэльных правил секундант не пригласил доктора».

В каком кодексе Кофырин вычитал такие «дуэльные правила»? Докторов на дуэлях, как правило, не бывало. Не так-то легко было найти врача, согласного на казнь. Ни в одном дуэльном кодексе, ни в русском, ни в иностранном, такого правила нет, хотя в Европе за дуэль не вешали.

«Подполковник К.К.Данзас был опытным военным и дуэлянтом. Он не мог не знать «дуэльного кодекса». Поэтому удивляет, что Данзас во время поединка Пушкина и Дантеса как минимум трижды нарушил правила дуэли!
Почему Данзас не произвёл осмотр одежды Дантеса до дуэли и после дуэли?
Почему секундант Данзас не прекратил дуэль после ранения Пушкина?
Почему Данзас подал Пушкину другой пистолет, что также было нарушением правил дуэли (на это указал секундант Дантеса д’Аршиак)».

Видимо, Кофырин — еще более опытный дуэлянт, удивляющий доскональным знанием кодекса.

Во-первых, осмотр одежды никогда не производился, пока дуэли были делом чести благородных людей. Это потом, когда начали стреляться всякие разночинцы, обыски по телу, возможно, стали производить, вопреки дворянскому дуэльному кодексу.

В своей книге о Пушкине я пишу, что многие ошибки и пустые домыслы проистекают от того, что авторы из коммунальных квартир, где принято плевать в соседский суп, свою низость проецируют на мир людей благородных. Лермонтова и Мартынова тоже никто не обыскивал. Дворянина на роль секунданта, согласного пойти на смертельный риск ради защиты чести товарища, найти можно было. Дворянина на роль вертухая, производящего шмон, найти было невозможно.

Кофырин, не зная дуэльного кодекса, выдумывает правила, исходя из собственной личности. Как это можно: доверять без обыска? Никак невозможно!

Второе обвинение вызвано незнанием матчасти. Когда Пушкин упал, секунданты кинулись, чтобы остановить дуэль. Пушкин крикнул: «Я буду стрелять!» — и выстрелил лёжа.

Пуля пробила Дантесу руку, которую он в полусогнутом виде держал на животе (обычная дуэльная поза), попала в одну из пуговиц, которые плотными рядами были нашиты на кавалергардский мундир, и оставила большое геморрагическое пятно на теле. В связи с ранением его, разумеется, тоже осмотрели, потому что из Дантеса кровь тоже текла.

Третье — бред сивой кобылы. Использовалась дуэльная пара пистолетов Баранта. Оба пистолета были совершенно одинаковы. Никакого третьего пистолета не было в помине.

Вероломный «Данзас в течение трёх (!) часов искал хирурга по всему Петербургу». Мол, не слишком торопился, подлец. Хуже, г-н Кофырин: Данзас вообще никого не искал по всему Петербургу. Он довез раненного друга до дома, а семья тут же послала за лейб-медиком Арендтом, лучшим в то время врачом.

«Почему Пушкина отпевали в закрытом гробу, никого не подпустили к гробу, а жена приехала на могилу мужа спустя четыре года?» — задает вопросы Кофырин.

Какой закрытый гроб? А откуда посмертная маска? Попрощаться с поэтом, лежавшим дома, пришли все, кто его любил. Был ли закрыт гроб в церкви, не знаю. Нигде не читал таких подробностей. И не знаю, где их Кофырин вычитал, ссылки он не дает. Мог быть закрыт, потому что к 1 февраля телу было уже 3 дня. Но это по естественным причинам, а не по умыслу.

Вообще все сочинение Кофырина — это набор бессвязных сплетен со случайным подбором источников. Иные вообще непонятно к чему приплетены, например:

«По сценарию Якова Аркадьевича Гордина снимался фильм «Последняя дорога». Я был свидетелем съёмок, происходивших в 1986 году во дворце Бобринских, где работал в НИИКСИ. Позднее я неоднократно встречался с Яковом Аркадьевичем. Он говорил: «Дуэльная история многократно описана и исследована (хотя и не до конца понята)». 15 февраля 2017 года в библиотеке Маяковского (наб. Фонтанки, 46) Яков Гордин к 180-летию со дня трагической гибели А.С.Пушкина выступил с лекцией «Пушкин. Пётр. Империя. Драма русской истории».

И что дальше? Что нового сообщил Гордин на публичной площадке, на которой и я выступал дважды? К чему все это написано? Чтобы прихвастнуть знакомством? Приди на лекцию с улицы, там вход свободный, и будешь знаком с любым лектором. И можешь хвастать «знакомством».

«9 февраля 2018 года я побывал в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) на презентации первого цифрового издания «Маленьких трагедий». Я пытался узнать, когда же рассекретят секретную жизнь Пушкина».

Представляю, как Кофырин требовал от учёных «рассекретить секретную жизнь Пушкина». В таких случаях надо скорую с психиатрами вызывать.

Все, что касается Пушкина, не только открыто, но и опубликовано. Уже давно не находят его автографов. Сенсациями являются открытия упоминаний о нем или о его близких. Последние были сделаны в 80-х годах: переписка Эккерна и Дантеса, которую выдал потомок Дантеса; дневники княжны Барятинской, опубликованные С.Абрамович. Первые дают представления о приставаниях Дантеса к Н.Н. Пушкиной, вторые — как он параллельно пытался соблазнить княжну с целью выгодной женитьбы.

В связи с тем, что все давно опубликовано, в Пушкинском доме не осталось пушкиноведов. Люди занимаются двоюродными родственниками дальних знакомых друзей и врагов поэта, пытаясь хоть там что-то выскрести, и на этом основании считаются «пушкиноведами». Представляю, как они изумлялись чудаку, заглядывающему в кабинеты с требованием «рассекретить секретную жизнь Пушкина», подобным требованию незабвенного отца Фёдора: «Раскрой секрет убиенной тобой тёщи!»