Академик Б.Рыбаков и его ложная концепция «происхождения славян» (кто подыграл норманистам и украинским наци одновременно)

Это был гениальный ход. Известно, что нельзя загонять противника в угол, лишая абсолютно всего. Доказывая норманнское происхождение Рюрика и культуры северных славен, отец норманизма А.Шлецер одновременно отдал широким жестом южную «русь», упоминаемую древними авторами, всем, кто захочет воспользоваться этой подачкой. Он сказал: эта «русь» к славенам северным отношения не имеет, потому что ему было важно, чтобы не покушались на норманство северной Руси, откуда «есть пошла Русская земля». Тасуйте южан, как угодно, государство-то не от них пошло, а с Новгорода. Антинорманисты поддались на эту провокацию, подхватили мяч и начали перепинывать его в своем уголке поля, рядом с собственными воротами, забивая в него мячи. Среди самых громких имен «принципиальных антинорманистов», поддавшихся на уловку отца норманизма – академик Б.Рыбаков, профессора А.Кузьмин и Л.Гумилев, а вслед за ними легион ура-патриотов. Все в это мутное «море» кинулись. Ай да Шлецер!
В настоящее время спор о северном или южном истоке стал актуален, как никогда. Дело в том, что перечисленные ученые, известные своим патриотизмом, на самом деле поработали на современных «великих укров», переписывающих историю. Интересно, как встали в один ряд Шлецер, Рыбаков, Кузьмин, Гумилев и современные заокеанские фальсификаторы типа Клесова. Это типичный пример того, как благие желания ведут в обратную от желаемого рая сторону.

1.
Проблему происхождения славен (именно славЕн, — смотрите на сайте мою статью о происхождении названия русского народа; термин «славЯне» я употребляю только в цитатах). Б.Рыбаков решает, не вдаваясь в дискуссии по поводу прародины индоевропейцев. Это уже внушает сомнения в прочности его концепции. Как можно выйти на истоки славен без определения их индоевропейских корней? Относительно этих корней он повторяет умозаключения историков середины 20в., в основном, западных, в настоящее время археологически (именно так!) опровергнутые.
«…Геометрическим центром первоначального индоевропейского массива была северо-восточная часть Балканского полуострова и Малая Азия. Те племена, из которых путем постепенной консолидации образовались праславяне, обитали почти на краю индоевропейских пространств…» (Рыбаков, 2012, С.20). Утверждение насчет геометрического центра – это математическая ошибка, но это неважно. Важен этногенетический центр, откуда начали распространяться индоевропейцы. Автор этих строк считает, что таким центром изначально являлись ядерные славенские земли (Беларусь, Северо-Западная Русь, Верхнее Поволжье, — см. В.В.Тен «Народы и расы. Происхождение»; речь идет о праиндоевропейской культуре шнуровой керамики и боевых топоров эпохи позднего неолита-ранней бронзы). В развитом бронзовом веке праиндоевропейцы распространились на Южный Урал и далее. Не понимаю Рыбакова: когда он это написал, уже полвека были известны андроновские (индоевропейские) памятники Минусинской котловины, в Эрмитаже выставлялись находки из Пазырыкских курганов на Алтае и уже лет десять как была открыта Синташта. Ни этногенетически, ни геометрически Малая Азия не могла быть центром индоевропейских пространств.
Далее Б.Рыбаков пишет совсем подозрительные слова. В порядке вещей, что каждый специалист при решении комплексной проблемы опирается прежде всего на науку, в которой он наиболее компетентен. Обычно приходится говорить о стремлении узких специалистов монополизировать решение комплексной проблемы, потому что каждый стремится превалировать со своими методами. Академик Б.Рыбаков – археолог, многолетний глава археологов Советского Союза в качестве директора Института археологии АН СССР. Именно он подписывал всем археологам Открытые листы, дающие права на полевые работы, в том числе мне. В его руки много лет стекались все отчеты об археологических раскопках. Одновременно Б.А. Рыбаков являлся директором Института истории СССР и академиком-секретарем Отделения истории АН СССР. Перед ним были открыты все фонды. Эти фонды по большей части находились в подведомственных ему учреждениях. Если нам приходилось договариваться, выспрашивать всякие разрешения, то Б.Рыбаков мог изучать все фонды, никого не спрашивая. Это был самый привилегированный археолог СССР за всю историю страны. Но смотрите, что он пишет: «В научном поиске древнейших судеб славянства первое место принадлежит лингвистике» (Рыбаков, 2012, С.21). Каков пассаж!
Как хотите, но это наводит на мысль, что его концепция имеет еще меньше археологических подтверждений, чем гумилевская, которая вообще не опирается на археологию. Нонсенс, потому что Б.Рыбаков – профессиональный археолог, а не камерный любитель древностей типа Гумилева.
Материальная культура – единственный надежный источник для палеоисторических реконструкций, все прочие – дополнительные, предположительные, вспомогательные. Например. Название «Лейпциг» принято считать праславенским, выводя от «Липецк». Но в старину его писали как «Лейбциг». Вот что я скажу: это от еврейского имени Лейба. Жили там Лейба с Цилей, вот вам и Лейбциг. А «Берлин» от еврейского «Берл» производится однозначно, в России главный раввин Берл Лазар, его предки Берлин основали. А кто еще, братья-славяне?!… Потрясите пейсами, в глубоком размышлизме пребывая! Жил некий Берл на реке Шапире, основал город, который сейчас называется Берлин на Шпрее! А Варшава – это изначальная Бер-Шева. Три брата Лейба, Берл, Шева и сестра их Циля прибыли в Европу из-под горы Сион (откуда, кстати, произошли названия реки Сена во Франции и города Сиена в Италии) и положили начало всем европейским народам. Данциг основали евреи колена Дан, отсюда же и Дания. Исторические венеты – колено Вениамина. От Вени пошли венеты, а то от кого?!… И самый прямой их потомок – Беня Коломойский, у которого к тому же и фамилия праславянская до не могу: от столь любимого индославами корня «коло». Прямые этимологии, прямей не бывает. Кто опровергнет, какой лингвист? Да слова можно как угодно тасовать! Никто не опровергнет, кроме археолога, который скажет, что нет еврейских комплексов в северной Европе до 15в. н.э. Другой лингвист ничего не опровергнет, его метод на опровержение не работает, только на верификацию, которая не есть доказательство (Поппер). Лингвист может предложить иные этимологии, плоды его собственных дедукций, но это не опровержение. Поэтому позиция Б.Рыбакова выглядит по меньшей мере странной. Почему физики не хотят, чтобы о составе звезд им докладывали лингвисты на основе названий? Почему звезда называется Сириус? Потому что состоит из серы и усов! А Бетельгейзе – из бетеля и газа. Ее можно жевать и пукать! Почему археолог Рыбаков хочет, чтобы о «праславянской» культуре ему рассказали лингвисты, манипулирующие названиями? Почему он, археолог, не может выявить и растолковать тем же лингвистам археологическую последовательность культурных комплексов от первых индоевропейцев до славен?

2.
Итак, индоевропейские корни у академика в глухом тумане, с чего начнем? В начале Б.Рыбаков сосредоточивается на «скифах-земледельцах» Геродота. Начинает не то с детской ошибки, не то с осознанной подтасовки. «Геродот делает драгоценное замечание, говоря о том, что греки их ошибочно причисляют к скифам, — пишет он, — тогда как у них есть самоназвание – «сколоты» (Рыбаков, 2012, С.29). Этих «скифов-земледельцев», сколотов Б.Рыбаков сходу отождествляет со «славянами-земледельцами» (там же). Полагая априорный тезис академика бесспорным, великое множество авторов ухватилось за этимологию «сколоты-склавены-славяне», не удосуживаясь проверить, что на самом деле пишет Геродот. На Рыбакова уже и не ссылаются, не то что на Геродота, подают, как банальную истину: были скифы и, отдельно, сколоты, «предки славян». Заглянув, в отличие от многих любителей вторичных цитат, в авторский текст «отца истории» вот что я там обнаружил:
«Общее название всех скифов – сколоты… Скифами назвали их эллины» (Геродот, Мельпомена, 6).
К сожалению, у Б.Рыбакова не удалось найти ссылок, в каком месте своей «Истории» Геродот сделал «драгоценное замечание», будто сколоты – это не скифы. Недостойный серьезного ученого ход: заменив глагол «называют» на глагол «причисляют» академик породил два народа на месте одного, и вот уже из отсепарированных «сколотов» можно вытягивать «славян» за уши.

3.
Далее сколотская тема исчезает и Б.Рыбаков применяет для развития своей концепции совершенно новый метод: ретроспективу «взад» от уже готовой славенской культуры.
«Ядром государства Руси была, как известно, сравнительно небольшая область Среднего Поднепровья – от Десны до Роси…», — пишет Б.Рыбаков, выстраивая логическую цепочку уже с другой стороны. «Столь давнее и длительное первенствующее положение региона, ставшего первичным историческим ядром Киевской Руси, разумеется, не случайно» (Рыбаков, 1987, С.8).
Это маркшейдерский прием: пробивка тоннеля в горе с двух сторон в расчете, что сойдутся в середине. Но не сходятся концы. От Киевской Руси назад до сколотов на той же территории дотянуться не получается. Не было земледельцев в районе Киева в скифские времена. Скотоводы-кочевники обитали здесь, нормальные ираноязычные скифы. К скифам с их «звериным стилем» в искусстве, с кочевым и полукочевым образом жизни, с женственностью мужчин, фиксируемой, как сейчас выясняется, даже антропологически, с иранским языком, с ярким похоронным обрядом (курганы с конями), — от Киевской Руси дороги нет. Во всяком случае, имея в виду археологические комплексы, а не вырванные отдельные артефакты.
Ввиду летописных источников спорно утверждение о том, что именно Киев является «ядром русских земель». Первичный центр государственности – Старая Ладога, но северо-русские земли Б.Рыбаков просто третирует, не вдаваясь в подробности: почему? По сути дела это та же «альтернативная рефлексия», которая и других русских историков заставила, убежав от Шлецера Грозного, искать «иную» прародину своего народа в местах, отдаленных от норманнов. Этакие «историографические гои». Но, как с водой выливают ребенка, так вместе со Шлецером оказался слит Нестор, однозначно утверждавший, что «русская земля пошла» с Севера. Первого русского летописца, которого даже Шлецер ставил выше всех древних авторов, выше Тита Ливия, сдали норманистам без боя и остались с досужими лингвистическими фантазиями.

4.
В связи со «сколотской» темой особую важность приобретает работа Б.Рыбакова «Геродотова Скифия», где он подробно разбирает историю с географией, восхищаясь точностью сведений Геродота, который, как считает Б.Рыбаков, лично посетил многие из этих мест. Он цитирует «отца истории»:
«Скифия представляет собою четырехугольник, две стороны которого доходят до моря, причем линия, идущая вглубь материка, такой же длины, как и та, что тянется вдоль моря… От моря внутрь страны до меланхленов, что живут над скифами, — 20 дней пути. Дневной путь я определяю в 200 стадий. Таким образом, Скифия в поперечнике имеет 4000 стадий. Такой же величины и те прямые стороны ее, что идут внутрь материка» (Геродот, Мельпомена, 101).
Далее Б.Рыбаков приводит картографические толкования сведений Геродота, начиная с самых первых, с карты А.Ортелия (1590г.). Наименьшей Скифия оказалась у Раулинсона (200Х200 км.), наибольшей – у В.Н.Семенковича (1913г.), который поместил будинов, живших севернее скифов, в район оз.Ильмень (Рыбаков, 2010, С.19, 11). Разница огромная, пятикратная.
Все дело в разном понимании длины стадия. Б.Рыбаков нашел выход, предложив взять за основу другую мерку: «При разборе всех данных Геродота очень мало внимания обращалось на указываемые им расстояния в днях пути…». Это и есть «рыбаковская мера»: день конного пути. Именно конного, академик это подчеркивает, потому что у Геродота речь идет именно об этом (там же, С.19). Но здесь опять таки встает вопрос с переводом в расстояния. Б.Рыбаков априорно, не потрудившись хотя бы опытно проверить, что было не так уж сложно, предлагает считать меру «день конного пути» в 35,5 км. (там же, С.19). Согласно данной мерке скифы-земледельцы (сколоты) оказываются как раз под Киевом и два тоннеля истории сходятся в сфере географии. Правда, в таком случае приходится опровергать сообщение Геродота, что Дарий дошел до Оар-реки, в которой многие исследователи видели Ра-реку, Волгу. Это вполне могло быть, т.к. поход Дария в 512г. до н.э. длился 2 месяца после переправы через Дунай. За это время до Волги можно было два раза дойти пешком, не говоря о конном ходе. Тем более, что битв со скифами не было: они уходили от столкновений. Дарий догонял, что есть сил, т.е. тоже спешил. Б.Рыбаков бездоказательно уверяет, что до Ра-реки Дарий дойти не мог (не мог и все тут!) и предлагает считать за «большую реку Оар» (Геродот, Мельпомена, 123) маленькую речку Корсак, которую не каждый местный рыболов знает (Рыбаков, 2010, С.61). Это даже не река, а мелкий ручей, впадающий в Азов. Вполне вероятно, что в те времена, гораздо более сухие, чем современные, этого ручья вообще не существовало!

5.
Представляется, что он ошибся в исчислении меры «день пути», именно «конного пути». В отличие от академика, который не нашел коня, я проверил его расчеты опытным путем. Будучи научным сотрудником исторического музея в Целинограде (ныне Астана), я договорился с тремя молодыми казахами-чабанами, жившими в ауле Ельтай примерно в 120 км. от Целинограда. Они прибыли на своих низкорослых лошадках, далеко не скаковых, на степной полустанок Едиге, где я сел на пассажирский поезд, если не изменяет память, «Бийск-Днепропетровск». Ехал, а ребята скакали по степи без дорог. По ходу поезда отставали, на станциях догоняли. В Целиноград мы прибыли в одно время. За три часа всадники преодолели 110 км. Рысью, не самым быстрым и не очень утомительным для коней ходом, лошади двигаются со скоростью примерно 40 км./час. Предложенная Б.Рыбаковым мерка – это не день конного пути, а один час.
Думаю, что, даже сбрасывая скорость в расчете на движение большой массы, за день конного пути войско по степи пройдет не 35,5 км, а раза в три больше. Но Геродот давал не меру продвижения войска, он обозначил меру конного пути, когда спустя много лет после Дария сам ездил по степи. Мерка Геродота – это не мера движения войска, это всадник сел на коня и поскакал. Геродот не фантазирует, в отличие от Рыбакова, с какой скоростью двигался Дарий, он говорит о том, с какой скоростью всадник на коне добирается из одного пункта в другой спустя триста лет после похода Дария. Тридцать пять километров в день – это пеший путь, причем, не слишком напряженный. Опытные туристы преодолевают в день до 100 км. Однажды в археологической разведке в местах, где герой-пионер Павлик Морозов собирал свою клюкву, в Тавдинском районе Свердловской области мы спросили у жителей глухой деревни, как нам добраться до одного пункта в тайге. «Что вы, — сказали местные, — это очень далеко, двадцать километров!». Помню, как мы хохотали по дороге. Нас насмешило, что 20 км. – это «далеко». С нами была девушка, все несли тяжелые рюкзаки с палаткой (а палатки тогда весили изрядно, брезентухи), лопаты и недельный запас еды. Часа через четыре, весело болтая, мы были на месте, почти не устав. Пообедали и до темной ночи били шурфы.
Б.Рыбаков, основываясь на своих исчислениях по дням конного пути, уменьшил «скифский четырехугольник», приведя следующее соображение: «Поскольку сам Геродот не был географом-теоретиком (а кто был таковым в те времена? — В.Т.), то вполне возможно, что он в свои записи включил уже существовавшие до него обобщенные представления о Скифии как об огромном квадрате 4000X4000 стадий» (там же, С.18). Аттический стадий равнялся 178, персидский – 230 метрам. Беря среднюю длину 200 м. мы получаем примерно 800X800 км. Такой большой размер отодвигает скифов-земледельцев в белорусско-смоленские леса, что Б.Рыбакова не устраивает. Думается, что именно его тенденциозная привязанность к окрестностям Киева и заставила его искусственно ограничить скифский тетрагон, вступив в противоречие с первоисточником в лице Геродота. Это было бы оправдано, если бы предложенная им другая мера (день конного пути, равная 35,5 км,) была бы хоть минимально близка к истине.
В данном случае, как представляется, прав Геродот, а не Рыбаков, потому что окрестности современного Киева, который находится на границе лесостепи и степи, в геродотовы времена были гораздо суше. Бронзовый и ранний железный века пришлись на сухие периоды, даже Азовское море стало «Меотийским болотом». Как мной доказано и обосновано примерами в книге «Народы и расы», а до этого в других книгах, товарное земледелие в степи было невозможно в те времена. Земледелие в древности было возможно в трех вариантах. Во-первых, в илистых долинах и устьях рек, имеющих горные истоки, широко разливающихся по этой причине, формируя большие заболоченные поймы (долина Нила, дельта Тигра-Евфрата). Во-вторых, на горных террасах (например, чибча-муиски и другие индейцы). В-третьих, подсечно-огневое в лесу (славенское земледелие). Среднее Приднепровье не являлось подобным вариантом. Поэтому Беларусь, где Геракл нашел себе жену, гораздо более вероятное место расселения скифов-земледельцев. Степное земледелие первобытных народов, это такой же миф, как и миф о мамонтах, якобы живших на леднике. Где мамонт мог взять полтонны зеленки в день на леднике? В первобытности не пахалась ни одна степь, потому что урожай уберечь было невозможно в принципе. Огромные стада копытных, бесчисленные стаи птиц уничтожали все. Поэтому американские прерии вплоть до прихода европейцев были безлюдны, а индейцы-земледельцы таскали плодородную землю с окраины прерий на горные террасы в подолах. Стали бы они это делать, если б имели возможность возделывать степь?
Никто не пахал украинскую степь в геродотовы времена. А вот севернее процветало подсечно-огневое земледелие, очень продуктивное и товарное: на лесной делянке после пала урожай достигал сам-сто. И ему никто не угрожал, потому что от копытных спасали жерди, прибитые к деревьям, а лесные птицы не способны лущить колосья, в отличие от степных. Именно эти земледельцы и поставляли зерно в Ольвию и Херсонес.

6.
Не выполняется также еще одно «условие» Геродота: две стороны четырехугольника «доходят до моря». Выходит, что морей должно быть два. Азовское, которое древние греки называли «Меотийским болотом», не в счет, тем более, что вдоль Понта (Черного моря) и Меотиды проходила одна линия тетрагона. До какого моря доходила вторая сторона – вопрос дискуссионный. Наиболее вероятно, что это Каспий, в таком случае восточная сторона тетрагона проходила вдоль течения реки Ра (Оар). Факт, что ираноязычные скифские племена обитали тогда от Украины до Волги и Каспия археологически неопровержим. И уходить от Дария они должны были именно в сторону Волги (Ра-реки). Не в северные же леса им было уходить со своим скотом!

7.
Что представляет собой популярная среди современных патриотов концепция Б.Рыбакова?
Во-первых, это очень облегченный вариант поисков прародины, искусственно ограниченный временами античности. Корней славен в бронзовом веке, неолите, мезолите Б.Рыбаков не нашел.
Во-вторых, намечая прародину славен античных времен, Б.Рыбаков слишком «исправляет» сведения первоисточников, чтобы его версия выглядела достоверной. Эти правки не выдерживают критики.
В-третьих, даже если сколоты и есть славене и даже если они жили на Киевщине, культурную связь сколотов VIв. до н.э. с полянами IX-Xвв. н.э. Б.Рыбаков обосновать не смог. Здесь наблюдается микроскопический объем доказательств, причем, опять лингвистических. Я их приведу, эти жалкие потуги академика.

8.
Например, иранские заимствования в русском языке, как-то: «топор» (при славянском «секира»), «собака» (при славянском «пес») и т.п.» (Рыбаков, 2012, С.29). Что скрывается за «т.п.», неведомо. Два слова в сундуке с аргументацией академика нашего. Это лингвистические доказательства, весьма спорные, ибо это еще вопрос, откуда в иранских языках названные слова, не славенские ли у них корни? Я считаю эти корни изначально праславенскими, они легко объясняются на базе современного русского языка.
Топор, возможно, от «тупать» — «бить, стучать»; слово до сих пор бытует в белорусском Полесье, записано мной в 1999г. В русском языке тоже есть похожая форма: «тёпать». По смыслу оно отличается от «топать», является синонимом слова с другим корнем: «тюкать», но, разумеется, это одно гнездо. Кстати сказать, переход «о» в «ё» не удивителен, потому что «Ё» — это «О» йотированное, а не «Е», как многие думают. «Е» — это йотированное «Э».
Слово «топать» тоже близко по этимологии: в древности оно, скорее всего, являлось синонимом «бить», «стучать». В настоящее время у него два основных значения: «стучать ногами на месте» и «идти», но второе — явно позднее производное, потому что выражение «топай ногами» до сих не является тавтологией, тогда как «иди ногами» есть тавтология. В древности «топать», скорее всего, означало «бить, стучать» безотносительно к человеческой анатомии, имело более общий смысл. От этого глагола, я считаю, произошло существительное «топор». Слово «топор» появилось, когда секира стала боевым оружием. Хотя, оба слова могли сосуществовать в лексиконе подсечных земледельцев. Именно у них, причем. Топор использовался для рубки деревьев, а секира (изначально) – для отсечения ветвей. Так появилось исконное русское (а не иранское) слово «топор». Слова специализируются по ходу развития языка и расширения синонимии. Оттого, что слово зафиксировано не только в русских, но и в иранских источниках, не следует, что его не было в древней Руси, не следует аналогию автоматически переводить в генеалогию не в пользу русского языка, одного из древнейших на планете. Или так и будем по-фасмеровски: если слово бытует в русском языке и параллельно в каком угодно другом, значит, русские его заимствовали? Хорош же наш патриот-академик!

9.
У древних иранцев (мидийцев) было слово spaka, которое является производным от еще более древнего слова sabaka, которое полностью совпадает с русским словом, что говорит о том, что оно-то и было изначальным. И по значению эта иранская форма наиболее внятно этимологизируется из русского: «особака» — особое животное, животное-друг. Иранцы потеряли первичную форму, утратив связь со значением «особый»: сократили и оглушили. Факт, что они воспринимали собаку, как особое животное, почти как человека, зафиксирован в «Авесте»: 500 ударов плетью и 500 – хлыстом (смертная казнь по сути) дается за погребение собак и людей, другие животные не ставятся в этот ряд (Авеста. Видевдат.IV, 36). По сути дела собака приравнивалась к человеку.
Кто-то может сказать, что я тоже не прав, это тоже лингвофантазии. Пусть так, но беспочвенность лингвистических доказательств Б.Рыбакова на данном фоне, по-моему, очевидна. Это не доказательства, которые так легко можно опровергать.

10.
Попробую разъяснить свой подход к этимологии слов. Авторы существующих этимологических словарей, как правило, видят свою задачу в том, чтобы «дотянуть» русское слово до какого-нибудь иностранного и «вывести» его из другого языка. Особенно это касается словаря М.Фасмера, ярого сторонника норманизма, подвесившего все русские слова на иностранные крючки, которым – словарем — вообще нельзя пользоваться иначе, как для критики.
С его подачи в отечественной этимологии возобладала следующая тенденция. Вначале отыскиваются аналогии, потом они объясняются (бездоказательно объявляются) генетической связью не в пользу русских слов. После осуществления столь нехитрой операции научная задача считается выполненной. В результате складывается впечатление, будто в русском языке нет ни одного незаимствованного слова. Фасмер никогда не живал в России, не знал жизни русского народа, но написал этимологический словарь именно русского языка. Он начал работать над ним еще в гитлеровской Германии с определенной целью: подвести к выводу о несамостоятельности русского языка. Как ни парадоксально, но, следуя фасмеровской методике, этимологический словарь любого языка можно составить, вообще не зная этого языка: достаточно хорошо знать другие для производства гомологических словарных линий, основываясь на формальной «похожести».
Современные последователи Фасмера действуют по той же схеме. Могу привести довольно яркую иллюстрацию. На XXIV Всероссийском диалектологическом совещании в январе 2008г. один ученый-филолог сделал доклад об этимологии слова «кондар», обозначающего крыльцо в северорусских говорах (Невский, 2008)). Он вывел его из слова «галерея», пришедшего в русский язык в 18в. Прием прост, — буквозамены: галерея – галдарея – кандарея – кондарея – кондар. Причем, трех средних слов никогда не существовало, это плод дедукции ученого.
В своем альтернативном выступлении я привел целый ряд русских слов с корнем «конд» («кондак» православных молитвенников; река Конда, по которой сплавлялся Ермак; и, конечно, прилагательное «кондовый» — крепкий, основной, «скелетный»). Все они уходят гораздо глубже 18в. и возникает вопрос: почему автор не потрудился хотя бы объяснить, почему путь вглубь родного языка при поисках исходных значений менее научен, чем оглядки на Запад или Восток? Почему даже не рассмотрел эти варианты? Ученый не имеет права работать столь избирательно. Разумеется, любой взгляд имеет право на существование, но ученый обязан объяснить (попросил я, но ответа не услышал), почему он проигнорировал существующие древние русские корни со сходным значением (конда, кондовый, и «кондар» – почти полностью совпадают) и «притянул» иностранное слово, не подходящее ни по звучанию, ни по смыслу? Подобными буквозаменами легко можно вывести слово «красавица» от слова «крокодил», а «филолог-лингвист» от «фиговый лист». Это даже проще, чем выводить слово «конда» от слова «галерея»: пять букв совпадают, а не одна, да еще и самая распространенная. На букве «а», которая в каждом втором слоге почти любого языка, концепцию построил! Во, ученые у нас!

11.
Речь идет именно о тенденции, в этом может убедиться любой, познакомившись с публикациями на предмет этимологии: точка зрения людей, не видящих в русском языке ничего древнего и самостоятельного абсолютно преобладает. Поражает незнание жизни. Знание слов без знания жизни ничего не дает для этимологий, кроме затмения сути дела. Настоящий этимологический словарь русского языка – это дело будущего. Его сможет создать тот человек, который навсегда закроет для себя Фасмера и для которого русский язык будет не иностранным, а родным. Который, в частности, будет понимать, что старинные русские люди никогда не делали кондар из распиловочного материала, из которого строились барские галереи: доски были дороги для крестьян. Чтобы это понять, попробуйте вручную распилить дерево вдоль. Диссертацию про «строительную лексику» легче защитить, чем распилить бревно вдоль.
У дерева есть комель, есть крона, есть ствол, который остается, если обрубить все ветки. Но как называется часть дерева от комля до первой большой ветви? Уверен: большинство не знают, подзабыли, потому что с деревом мало кто работает, особенно среди филологов. Про дерево пишем, дерева не знаем. Эта, самая прочная и востребованная часть дерева, называется издревле «конда». Крестьяне брали кондовый крепкий чурбак, разрубали и укладывали перед дверью плоской стороной вверх. За ним, повыше, — другой. Таким способом, подсыпая землю, подкладывая камни, можно за час построить крыльцо высотой хотя бы и в метр. Вот вам и «кондар». Этот способ применяется до сих пор в дачном и деревенском строительстве, я сам это делал, его применяют в том числе при строительных изысках «под старину». Используют при этом, как правило, сосну, потому что она прекрасно рубится по ровным линиям, в отличие от березы. В узком смысле «конда» — это самая крепкая часть боровой сосны. Такое крыльцо-кондар служит лет десять, а потом его заменить – легче легкого.
Данное понимание объясняет также идиому «говорить с кондачка». В центре деревни была площадка, над которой возвышалась импровизированная «трибуна»: большое дерево, спиленное так, что оставалась значительная часть «конды». На нее взбирались во время сходов и говорили с односельчанами.
Даже это, — бытовые и работные обычаи своего народа — надо знать, чтобы создать словарь его языка, не блуждая по виртуальным «галереям», уводящим в чуждую заумь. Поэтому я очень осторожно отношусь к этимологическим словарям, написанным «узкими специалистами»-филологами, не знавшими жизни так, как знал ее, например, Владимир Иванович Даль, который ни одного часа не сидел ни на какой кафедре, а служил и ездил по России от Оренбуржья до Белоруссии и у которого, кстати, есть много не лингвистических, а чисто практических работ, очень интересных. Одна из них освещает такую острую тему, что в настоящее время запрещена, как была запрещена в царские и советские времена. По сути дела Даль был дилетантом, врачом по профессии, но этот дилетант создал лучший словарь русского языка, который никогда не смог бы осилить кафедральный филолог. Есть этимология и этимология. Пример со словом «кондар» я привел, чтобы объяснить свои подходы, потому что без анализа слов и названий, конечно, обойтись никак нельзя. Даль дал нам прекрасный толковый словарь, а вот этимологического словаря великого русского языка не существует до сих пор. В словарях Преображенского и Черных очень мало слов, а Фасмером пользоваться нельзя. Это позор для русских лингвистов. Когда у осетин появился первый профессиональный филолог, Абаев, за какую работу он сразу взялся? За этимологический словарь осетинского языка! И сделал эту работу для своего народа, появление этого словаря сразу ввело его родной язык в разряд самых значительных лингвистических явлений в мире. А что делают тысячи русских лингвистов?
Знаете, как откомментировал мое выступление председательствующий на заседании профессор-лингвист? Мызников, если не ошибаюсь, из Института лингвистических исследований РАН. «Я не знаю, откуда слово «кондар», но уж точно, что не от «конда», — сказал он. Правильно: от «галерея». Молодец. Тоже ученый на все сто!

12.
Разумеется, у Фасмера вы найдете другие толкования происхождения русских слов «топор» и «собака», он вообще не нашел ни одного исконно русского слова в русском языке. До Фасмера мне дела нет. Это пошлая антинаука и преподлейшая фальсификация, но не о ней речь. Жаль, что Б.Рыбаков у нее на поводу пошел. Кстати, другой наш академик-патриот, О.Трубачев, имеет в качестве основной научной заслуги именно издание словаря Фасмера на русском языке! Фасмера, «ученого» гитлеровской школы, фальсификатора русского языка, с подачи О.Трубачева, сделали в СССР иностранным членом Академии наук, а его словарь утвердился в качестве основы научных исследований в области этимологии русских слов! Плоды этой научной провокации мы пожинаем до сих пор. Во всех институтах и университетах сидят лжеученые этой лингвистической школы! Все на Фасмере, все по нему обосновывают! Абсолютно преобладают, другим просто не пробиться.
«Троянского коня» Фасмера внедрили после смерти Сталина. Можно попробовать представить себе его реакцию, если б ему сообщили, что целый академический институт под руководством Трубачева занят тем, что готовит к изданию (много лет!) немецкий этимологический словарь русского языка. «А зачем нам немецкий словарь русского языка? – мог бы спросить Сталин, — И зачем нам такие ученые? Они что, сами не могут этимологический словарь сделать?!» Почему-то мне кажется, что вместо госпремий, пушкинских премий, званий академиков эти ученые получили бы более веские награды. Заслуженно, потому что они столь неоригинально (на оригинальный словарь родного языка ума не хватило, увы) трудились не на энтузиазме, а на зарплате. Лишить всю эту академическую гоп-компанию немалых жалований (а до 91г ученым платили много, в разы больше, чем даже чиновникам; кандидат наук получал больше председателя райисполкома, доктор наук получал наравне с замминистра, академик – больше министра), было бы делом справедливым. И от этого отечественной науке было бы гораздо больше пользы: по-крайней мере, она не была бы столь засорена тенденциозными лицами и ложными, русофобскими теориями о происхождении русского языка. Сажать ученых, конечно, не надо, но на чужого дядю пусть бы на энтузиазме трудились, переводя фасмеровский словарь памяти фюрера

13.
Вот и все лингвистические аргументы Б.Рыбакова, самые солидные в фундаменте его теории происхождения славен. Иные доказательства все сплошь нелепые натяжки. «Социальный строй среднеднепровских славян еще за полторы тысячи лет до Киевской Руси оказался на пороге государственности. Об этом говорят не только упоминания сколотских «царств» и «царей» Геродотом, но и всаднические черты погребенных воинов и огромные «царские» курганы на Киевщине, и импортная роскошь славянской знати» (Рыбаков, 2012, С.30). Интересно, в какой экспедиции наш главный археолог нашел «огромные царские курганы», принадлежащие славенам? Да еще со всадническим антуражем?
Да нигде не нашел! Поэтому ниже он признает: «Славянство скифского времени не было единым, и для него нельзя найти какой-либо единый «археологический мундир» (там же). Опять какая-то пошлая игра словами, тушующая суть дела! Что означает этот неологизм, — «археологический мундир»? Нет такого понятия у археологов! Есть понятие «археологический комплекс». Где культурный археологический комплекс, бесспорно принадлежащий среднеднепровским славенам середины 1 тыс. до н.э., за пол-тысячи лет до Олега? Нет такого комплекса. Но если его нет, о чем вообще рассуждать?!… О мундире-лапсердаке, потому что, если бы главный археолог вместо этой мануфактуры употребил научное понятие «археологический комплекс», антиславенский смысл его концепции стал бы очевиден. Давайте перечитаем по-нормальному: «Славянство скифского времени не было единым, и для него нельзя найти какой-либо единый археологический комплекс». Вот итог жалких потуг академика нашего, его саморазоблачение! Отсутствие единого археологического комплекса означает отсутствие единой культуры. Это норманизм в чистом виде: славене не имели единой культуры, культуру им дал другой народ. В конечном счете получается, что норманны. Разумеется. Б.Рыбаков это не утверждал и думать так не хотел, но это следует из его концепции непреложно, потому что: вот скифские комплексы на Киевщине, «славянского археологического мундира» нет, а потом приходят норманны с Севера.

14.
На самом деле славенские археологические комплексы скифского времени (середины 1 тыс.) наличествуют во множестве, но севернее (см. В.Тен, 2013, С.375-387). Академик Рыбаков не имел никакого права на столь кощунственное по отношению к своему народу высказывание, абсолютно антинаучное! На скифской Украине не нашел древнейших славенских комплексов, зачем вообще их отрицать, игнорируя Север? Невнятность, нестыковочность, неубедительность рыбаковских построений говорит о невозможности отыскать прародину славен на юге. Суперстратом древнерусской народности, к которому присоединялись этнические субстраты со всех сторон, были северные славене, перенесшие свою столицу из Новгорода в Киев при князе Олеге, который, как и Рюрик, был славенином, носителем русской, а не шведской варяжской культуры. О «южной Руси» можно всерьез говорить, начиная только с этого времени. Если мы будем продолжать придерживаться рыбаковской версии «происхождения славян», при нулевом арсенале доказательств, мы окажемся в историческом тупике, который имеет в том числе и геополитические следствия.

Литература
Авеста. Видевдат. Спб., Издательство Политехнического университета, 2008
Геродот. История. — М.-СПб, Эксмо-Мидгард, 200
Невский С.А.. К истории севернорусской лексики крестьянского строительства
(кондар). Доклад на XXIV Всероссийском диалектологическом совещании 30.01.2008,
Санкт-Петербург.
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIIIвв., — М.,1982
Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. – М.. Наука, 1987
Рыбаков Б.А. Геродотова Скифия. — М., Алгоритм, 2010
Рыбаков Б.А. Рождение Руси. М., Алгоритм, 2012
Тен В.В. Народы и расы. Происхождение. СПб.: Инсайт, 2013